* * *

Ожидание было не просто долгим и скучным, а бесконечным и унылым. Часы лениво тянулись, нетерпеливый вор уже трещала по швам от этого. Луна появилась в море ночи, и поместье стало извергать гостей сгустками. Звезды расположились на небе, летучие мыши и ночные птицы проносились мимо, коты дрались в переулках, шипя, время шло к утру.

Перед рассветом, когда ей казалось, что она уже не выдержит, лампы в окнах наверху погасли, барон Крыса все же ушел в нору для сна, что, впрочем, не добавил бы ему красоты. Огни внизу горели, явно для слуг, которые насмотрелись, как богачи толстеют от роскошной еды, а теперь убирали за свиньями в бархате и вышивке.

— Псст! — прошипела она, горло охрипло от криков на балу. — Ольгун! Вставай!

Ее разум наполнило сонное возмущение.

— Ага, не спал, — фыркнула она. — Ты почти храпел, так что потом выспись, ладно?

Ответ Ольгуна напоминал недовольное фырканье.

— Не важно. Пора.

Она склонила голову в ответ на не озвученный вопрос.

— Конечно, я бы подождала еще, — соврала она, уже переминаясь с ноги на ногу. — Но ночь уже подходит к концу. Нужно идти сейчас.

Черепица скрипнула, двигаясь, когда она спустилась на дорогу, и только этот звук отметит ее быстрый спуск. Если бы кто-то следил за бульваром в слабом свете фонарей, заметил бы лишь вспышку тьмы, пролетевшую тень, что пугала так же, как уличный кот.

Отполированная каменная стена окружала дом Думерж, была почти в десять футов высотой, ужасно гладкая. Трещин и швов для рук не было. Веревка с крюком помогла бы, но Виддершинс не носила с собой такое, работая налегке.

Это ей не требовалось.

— Ольгун? — она побежала к барьеру. — Ты не мог бы…?

Она была в паре футов от стены, ее нога опустилась на то, чего там не было — невидимую ступеньку или сплетенные пальцы невидимых рук. Ольгун подбросил ее, она перелетела через стену, сжавшись, чтобы не задеть короткие пики сверху.

Шок от приземления был сильным, хоть она перекатилась, поглощая удар. Присев на траве барона в росе, она проверила лодыжки и колени, убежденная каждый раз, что поранилась. Но все двигалось, не болело, и она встала и огляделась.

Большие цветущие кусты украшали поместье через промежутки, кто-то решил, что так красиво. Пара деревьев тянулась к звездам, статуи и фонтаны из камня усеивали двор. Даже во тьме Виддершинс видела двух сатиров, голую нимфу и писающего ангела. Всюду пахло ужасно сладко, словно цветы смешали для жуткого запаха. Конечно, Думерж всегда выглядел болезненно.

Всего было с избытком. Виддершинс оскалилась, она сама чуть не стала такой, как барон Думерж.

— Ольгун? — спросила она едва слышно. — Собаки?

Пауза, ответ.

— Ах, думаешь, с этим можно что-то сделать?

Самодовольная насмешка.

— Уже сделал, — это не было вопросом.

Утверждение.

Виддершинс вздохнула.

— Надеюсь, ты не навредил им.

Ольгун пронзил ее ужасом так сильно, что она содрогнулась.

— Хорошо, прости! — прошипела она. — Знаю, ты любишь собак. Ты бы им не навредил! Я не подумала!

Бог фыркнул.

— Я извинилась! Пойдем уже, ладно? Ночь на исходе.

Виддершинс тихо побежала от тени к тени по двору. Она миновала большую коричневую гончую по пути, у нее был ошейник с шипами. Собака понюхала в ее сторону, сморщила нос и отвернулась.

Ей хотелось однажды спросить у Ольгуна, что он с ними делает, как он для них пахнет.

Она легко добралась до стены поместья.