Он видел их очень редко, не считая встреч за ужином и завтраком. Вставали они рано, быстро снаряжались и, вооружившись лыжами и палками, уходили в горы. По вечерам возвращались с красными блестящими щеками, смертельно усталые и, перед тем как подняться к себе в номера, проводили целый час, натирая лыжи мазью - поверхность становилась шероховатой, - специально для подъемов на следующий день. Жан, немного обиженный подобным к себе отношением, не настаивал на сближении и по мере возможности старался избегать девушек. Он выходил один, выбирая обычно направление, противоположное тому, которое выбирали они. Склонов имелось предостаточно, и выбор у него был большой. В полном одиночестве он карабкался наискосок по округлым склонам, спускался по ним, выжимая из снега шелковые брызги, а из лыж орехового дерева - мягкие поскрипывания, поворачивая и скользя вдоль головокружительных обрывов, и в конце концов добирался, усталый, но счастливый, до гостиницы под сильный стук сердца и с хмельной от горного воздуха головой. Здесь он находился уже неделю и, восстановив когда-то приобретенные навыки, продолжал совершенствоваться, контролируя каждое движение, оттачивая стиль и накачивая мышцы. Время проходило быстро и незаметно; каникулы да и только.

III

В то утро он вышел очень рано, думал дойти до плато Три Сестры, чьи грандиозные очертания красовались где-то далеко у самого горизонта. В одиночестве он лез по горам, продвигался от гребня к гребню, взбирался наверх и вновь скользил вниз между неподвижными елями под грузными ватными шапками. Очередной склон прельстил его какой-то особенной крутизной. Он рванул по прямой - только ветер засвистел в ушах. Согнувшись и переместив всю тяжесть тела вперед, он мчался, оставляя за собой двойной след - прямой, как нить с веретена и Девы путь в Египет. Местами липкий снег чуть замедлял движение.

Он пролетел какой-то бугор и понял, что дальше не проедет. За бугром виднелся ров, по всей вероятности, русло ручья, по берегу которого крепенько стоял молодой ельничек. Следовало бы повернуть налево, но он спускался так быстро! Да и вообще, низ незнакомого спуска - это просто верх неосторожности! Непроизвольно он наклонился вперед и попытался проскочить между елочками, которыми был утыкан склон рва. Тот был настолько крут, что Жана занесло. Со всей скорости он налетел на торчащую ветвь, сделал отчаянное усилие объехать приближающийся ствол. Удар был такой силы, что Жана отбросило в сторону, он упал и потерял сознание.

Когда он пришел в себя, то понял, что задуманный поход на этом закончился. Лыжи с обломанными кончиками были ни на что не пригодны. К тому же ужасно болела одна из лодыжек. Отодрав от металлических пластинок крепления, он попробовал кое-как перевязать ногу. Палки нашлись дальше, метрах в десяти, и, ковыляя-костыляя, он пустился в обратный путь. Пути было часов на пять-шесть.

Он брел и часто прикрывал веки, чтобы смягчить резь в глазах от слепящего снега. Он медленно продвигался вперед, опираясь на палки, стараясь уменьшить нагрузку на поврежденную лодыжку. Каждые сто метров он останавливался, чтобы отдышаться.

Он доплелся до гребня, покоренного два часа назад одним махом, и остановился. Какое-то движение вдали привлекло его внимание. У подножия гребня по руслу ручья двигались три темные фигуры.

Сам не зная почему, Жан пригнулся. Если по прямой, то от Жана их отделяло метров двести. Это были его соседки по гостинице. Он развернулся, провожая их взглядом. Они проскользнули за елями и скрылись за маленьким холмом. Как скрылись, так больше и не показывались. Жан потихоньку захромал следом.

Он осторожно высунулся из-за холма: открывшееся взору его просто потрясло. Потрясение было сильным; Жан еще глубже зарылся в холодный пушистый ковер только бы его не заметили! Совершенно голые девушки резвились на снегу.