Его охватило незнакомое чувство. Никакого отношения к физической истоме оно не имело. Оно было более… умное. Удовлетворенность? Нет, что-то более глубокое. Наверное, было бы правильнее сказать — ощущение покоя.
Кьяра пошевелилась и приоткрыла глаза.
— Ммм… — промычала она сонно, лениво и чувственно. Затем поморгала, приноравливаясь к свету. — Лукас. — Ему понравилось, как она это произнесла: медленно, протяжно, как тянут ириску. — Это было что-то особенное…
Улыбнувшись, он остановил ее, приложив палец к губам.
— Да, было дело.
Она очаровательно занервничала, что совсем не походило на нее.
— Я не это хотела сказать. — Лениво приподнявшись, Кьяра облокотилась на подушку.
Когда Лукас увидел, как простыня соскользнула с нее, приоткрыв грудь, он почувствовал, как у него непроизвольно дернулся член. Вот дьявол! Не хотелось докучать ей своими ласками, но если простыня спустится еще на дюйм, ему не останется ничего другого, как завалить ее на спину и взять еще раз.
— Я имела в виду, что у нас особые обстоятельства. — Она покусала губу. — Мы не можем… В смысле, мы не должны…
— Тшш. — Он поцеловал ее в губы и накрыл простыней. — Сейчас спать. Смысл будем искать потом.
Глава 21
Свершилось!
Кьяра поморщилась. Надо же, как пафосно. Она ведь не какая-нибудь гусыня из душещипательного романа. Она ученая дама, рационально мыслящая, приученная к дисциплине и независимости суждений.
Тогда почему мысли ее порхают и мечутся, как облака цветочной пыльцы на ветру?
Туман отступил, оставив после себя утреннюю прохладу и ясное небо. Кьяра вышла на обрывистый берег моря. Она поднялась чуть свет и решила отправиться на прогулку, вместо того чтобы сидеть за завтраком в столовой. Рано или поздно ей придется встретиться с Лукасом при свете дня. Но пусть их встреча произойдет не как дополнение к копченой селедке и тостам, и уж тем более не во время научных дебатов между Ариэль и сэром Генри.
Крутая тропинка между скалами наконец привела ее на самую высокую точку кручи. У ее ног лежал океан. В солнечном свете безбрежная синева ослепительно сияла мириадами бликов. На сколько хватало глаз, нескончаемой чередой бежали волны, украшенные пенными барашками. Высоко над головой носились чайки. Эхо их сиплых криков спорило с шумом прибоя.
На секунду она позавидовала их свободе лететь куда хочется, куда донесут крылья. Хорошо бы парить в небесах и не думать ни о чем на земле!
«Уймись, — осадила она себя. — Жизнь совсем не простая вещь, даже для harmargentatus. Всегда найдется хищник, который только и ждет, чтобы воспользоваться чьей-либо беспечностью. Так что не щелкай клювом».
Ей самой по крайней мере хватит ума, чтобы побороться.
Хотя не все так однозначно.
Как иначе можно объяснить тот факт, что, наплевав на все, она предалась любовным утехам с Чокнутым Хэдли?
Усевшись на теплом плоском обломке скалы, Кьяра посмотрела на воду. Неужели природный здравый смысл отказал ей, если она очертя голову кинулась в неведомые глубины? Граф не может служить якорем. Достаточно посмотреть, как он идет по жизни, снимая пенки.
Она нахмурилась. Губы опухли после пылких ночных поцелуев. В тот момент не Лукас должен был отвечать за свои действия. Она должна была ему отказать.
— Нет! — воскликнула она, подняв ржанку из гнезда в камнях.
Нет. Она не должна чувствовать себя виноватой. Как говорится в старой пословице: «Если стелешь постель, готовься в нее улечься».
Этому сексуальному и греховному графу Хэдли вчера удалось оказаться в ее постели, да еще и похозяйничать в ней. |