Карен Мейтленд. Соколы огня и льда
Действующие лица
Исландия, 1514
Элисабет — беременная женщина Йоханн — её муж
Мануэль да Коста — стеклодув Хорхе — врач
Бенито — испанец-марран
Изабела — дочь королевского сокольничего Ана — мать Изабелы король Себастьян — португальский монарх, мальчик десяти лет кардинал Генри — регент, двоюродный дед короля донья Офелия — жена королевского придворного Хорхе — врач в 1539 году, теперь — пожилой сосед Изабеллы Рикардо — авантюрист донья Лусия — богатая вдова Карлос — племянник доньи Лусии Сильвия — любовница Рикардо
Филипе — прислужник в местной таверне
Эйдис — оракул и знахарка Валдис — сестра-близнец Эйдис Фаннар — местный фермер Ари — батрак Уннур — жена Фаннара, мать Маргрет и Лилы Хейдрун — подруга Эйдис пастор Фридрик — лютеранский священник Йонас — владелец жеребца, отец маленькой Фриды
Петер — заводчик лошадей
донья Флавия — жена купца Маркос — лекарь Витор — составитель карт и коллекционер Фаусто — охотник за бриллиантами
Хинрик — корабельный юнга из Исландии Пролог
Пролог
Год 1514 от Р.Х.
— Я убил их, Элисабет, я их убил! Элисабет слушала рыдания, нёсшиеся из горла мужа. Она знала, Йоханн отчаянно хотел от неё утешения, молил, чтобы она уверила его — в совершённых им ужасах нет ничего страшного, но не могла говорить. Она даже не могла заставить себя повернуться и взглянуть на него. Она помешивала кипящую в горшке вяленую рыбу, и смотрела на тонкие, как тростинки, пальцы, сжимающие железный половник, как будто её собственная рука была каким-то странным и незнакомым зверьком. — Я должен был, Элисабет... У меня не было выбора. Она резко выпрямила спину. — Я же просила тебя не делать этого. Почему ты не слушал? Вечно ты... Она повернулась к нему, в глазах сверкал гнев и страх, но слова захлебнулись в потрясенном вздохе. Йоханн, освещенный горчичным светом лампы с рыбьим жиром, стоял совсем рядом с ней в их крошечном доме. Но, если бы не его голос, Элисабет ни за что бы не узнала своего мужа в глядящем на нее существе. Вместо лица - кровавая маска. Кровь течет по щекам, заполнила складки кожи, пачкает красным его светлую бороду. Кровь сочится и из множества глубоких порезов на руках. Даже волосы покрылись запекшейся кровью. Если бы не одежда, которую Элисабет выткала и сшила собственными руками, она бы поклялась, что перед ней призрак какого-то древнего викинга, сгинувшего в битве. Ноги у Йоханна подогнулись, он опустился на деревянный настил, служивший им и кроватью, и стульями. Элисабет очнулась. Несмотря на раздувшийся от беременности живот, она двигалась быстро, торопливо намочила пригоршню шерсти, вернулась мужу и осторожно начала стирать алые пятна с его лица, но из ран тут же снова набегала кровь. Вздрогнув, Йоханн поймал ее руку, забрал мокрую шерсть и прижал ко лбу. Он закрыл глаза, и на мгновение Элисабет показалось, что он сейчас потеряет сознание, но он не упал. — Ты... — она тяжело сглотнула, — ты принес чужеземцу то, что он хотел? Йоханн сунул руку под рубаху, морщась от того, что грубая шерсть касалась порезов, вытащил кожаный кошель и уронил на кровать. |
