— Я несколько лет служил под началом Годфрида Мареско, — пояснил незнакомец. — Я разыскивал его повсюду, расспрашивал о нем братьев, что разбрелись из Винчестера, когда обитель в Хайде сгорела дотла. Они-то и сказали мне, что он решил поселиться в здешнем монастыре. У меня есть одно дело на севере графства, для исполнения которого я должен заручиться его одобрением, — для того я и приехал. По правде говоря, — добавил он со смущенной улыбкой, — у меня напрочь вылетело из головы его монашеское имя. Для меня он так и остался моим лордом Годфридом.

— Как, должно быть, для всех тех, кто знавал его в прежние годы. Да, он здесь. А вы из Винчестера? — спросил Хью.

— Из Андовера. Мы сожгли этот город, — напрямик заявил молодой человек, внимательно глядя в глаза Берингару.

Было ясно, что оба они сторонники одной партии. Хью удовлетворенно кивнул и спросил:

— Вы из армии королевы?

— Да. Служу под началом Фиц Роберта.

— Тогда вам стоило бы перекрыть дороги, ведущие на север. Вам, должно быть, известно, что я управляю этим графством от имени короля Стефана. Я не стану задерживать вас, коли вы желаете встретиться с вашим лордом, но не согласитесь ли вы отобедать в моем доме, прежде чем покинете Шрусбери? Я, признаться, просто изголодался по новостям с юга. Позвольте узнать ваше имя — мое вы уже знаете.

— Меня зовут Николас Гарнэдж. Я с радостью расскажу вам, милорд, все, что знаю, после того как повидаюсь с лордом Годфридом. Как он поживает? — нетерпеливо спросил Николас и перевел взгляд с Берингара на брата Кадфаэля, который до сего момента молча стоял поблизости и наблюдал за их беседой.

— Увы, нынче он не совсем здоров, — промолвил Кадфаэль. — Недавно у него открылась старая рана, видимо, это случилось из-за переутомления от долгой дороги. Но сейчас рана заживает, и через день-другой он будет на ногах и вернется к нынешним своим обязанностям. За ним ухаживает один молодой брат, который неразлучен с ним еще с Хайда и очень его любит. Подождите здесь немного, я доложу отцу приору, что к брату Хумилису пожаловал гость, а потом отведу вас к нему.

Кадфаэль, немного огорченный тем, что ему пришлось при Хью упомянуть о болезни Хумилиса, поспешил к приору, оставив приезжего и Берингара наедине. Хью хотелось поскорее услышать из первых уст обо всем, что происходит на юге. Там, где шли бои, где войско, верное его государю, зажало в клещи вражескую армию, которая еще недавно держала в осаде королевского союзника. Впрочем, этот союзник, епископ Генри, оказался не слишком надежным, ибо он счел за благо снова договориться с императрицей. Но так или иначе войско королевы удерживало сторонников императрицы в Винчестере и сжимало вокруг города стальное кольцо, намереваясь уморить противника голодом. Брат Кадфаэль давно отрекся от насилия, но стоило ему заслышать звон стали, как в жилах его вскипала кровь старого крестоносца. Прошлое давало о себе знать, и монах не раскаивался в этом. Пусть его Владыка не от мира сего, но сам он пока живет в этом мире и не может оставаться беспристрастным.

В полуденный час приор Роберт обычно отдыхал, хотя и считалось, что он посвящает это время молитвам и богословским штудиям. В более подходящий момент он, возможно, сам побеседовал бы с приезжим, но сейчас не был склонен разводить лишние церемонии, а потому милостиво разрешил Кадфаэлю проводить гостя в келью брата Хумилиса и велел оказывать прибывшему всяческое содействие и благословить его от своего имени. Роберт попросил объяснить гостю, что, к сожалению, не может сейчас сам принять его, ибо в это время дня предается благочестивым размышлениям.