Пока Кадфаэль отсутствовал, Николас и Хью успели разговориться и найти общий язык. Когда молодые люди обернулись, заслышав его шаги, монах сразу понял это по их лицам. Они были уже больше, чем просто товарищами по оружию, и вполне могли стать друзьями.

— Пойдемте со мной, — обратился Кадфаэль к Николасу, — я отведу вас к брату Хумилису.

— Брат, — негромко, но возбужденно говорил молодой человек, поднимаясь с монахом по лестнице, — я узнал, что ты взялся за лечение моего лорда, когда его одолел недуг. Лорд шериф сказал, что ты весьма сведущ в травах, снадобьях и врачевании.

— Наш лорд шериф, — усмехнулся Кадфаэль, — мой старый добрый друг и думает обо мне лучше, чем я того заслуживаю. Но я и впрямь лечу вашего лорда, и мы с ним пока как будто ладим. Не думайте, что у нас тут не чтут его по достоинству, — мы воздаем ему должное. Вы ведь, наверное, знаете, что ему пришлось пережить на Святой Земле, небось, вы тоже с ним там были?

— Да, это так. Я его вассал, родом из его владений. Когда он отослал на родину своих раненых воинов и попросил подкрепления им на смену, я отправился воевать в Палестину и вернулся вместе с ним, когда мой лорд рассудил, что на Востоке от него больше не будет пользы.

— Зато здесь, — промолвил Кадфаэль, — он может принести пользу, и немалую — у нас есть молодые братья, для которых он служит высоким примером. Возможно, сейчас с ним два молодых брата, и если один из них помедлит уйти, пусть останется — он заслужил это право. Он прибыл из Хайда вместе с братом Хумилисом.

Они прошли по коридору и остановились у входа в узкое, тускло освещенное помещение.

— Пожалуй, — с улыбкой сказал Кадфаэль, — вы обойдетесь без герольда, возвещающего о вашем прибытии. Заходите.

В дверном проеме стоял Николас Гарнэдж — он замешкался на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумраку. Когда Рун умолк, брат Хумилис открыл глаза и неожиданно увидел в ногах своей постели самого любимого и доверенного из своих прежних оруженосцев.

— Николас? — с сомнением вымолвил Хумилис и попытался приподняться, чтобы получше рассмотреть пришедшего.

Фиделис тут же наклонился, помог больному лечь повыше, подложил ему под спину подушку и безмолвно отступил в темный угол, чтобы не мешать гостю.

— Николас! Неужели это ты?!

Молодой человек сделал шаг вперед и, опустившись на колено, поцеловал протянутую ему исхудалую руку.

— Николас, что ты здесь делаешь? Ты для меня всегда желанный гость, но я никак не ожидал увидеть тебя в наших краях. Спасибо тебе за то, что ты взял на себя труд разыскать меня в этом приюте. Иди-ка сюда, садись поближе, дай я разгляжу тебя как следует!

Тем временем Рун молча проскользнул к выходу, поклонился на пороге и удалился. Фиделис собрался было последовать за ним, но Хумилис удержал его за руку.

— Нет, не уходи! Останься с нами. Николас, этому молодому брату я обязан столь многим, что никогда не смогу отплатить. В обители он служит мне так же преданно, как ты в свое время на поле брани.

— Каждый, кто, как я, имел честь служить под вашим знаменем, будет благодарен этому брату, — пылко воскликнул Николас, устремляя взгляд на почти неразличимое под низко надвинутым капюшоном лицо молодого монаха, в царящем сумраке тот казался почти бесплотным духом.

Возможно, Гарнэдж и удивился, получив в ответ лишь вежливый кивок, но не стал забивать себе этим голову и тратить время на размышления о странном поведении человека, которого, скорее всего, никогда больше не увидит. Он пододвинул табурет поближе к постели и присел, с тревогой всматриваясь в изможденное лицо своего лорда.