— Я вообще диву даюсь, как это он до сих пор не помер, — согласился брат Эдмунд, — это ж надо, после такого увечья перенести обратный путь морем, а потом прожить еще более трех лет!

Монахи беседовали, уединившись на берегу Меола, где их никто не мог слышать, иначе они вообще не стали бы затрагивать эту тему. К этому времени Николас Гарнэдж наверняка уже проделал большую часть пути на северо-восток графства, а может быть, и уже добрался до цели. Погода в самый раз для прогулки верхом, и в любом случае он окажется в Лэ до наступления темноты. И таким женихом, как Гарнэдж, занявшем видное положение в королевском войске благодаря своим личным заслугам, едва ли будут пренебрегать. Молодой человек заручился разрешением своего лорда, и теперь ему надо было только понравиться девушке, получить согласие ее родных да благословение Церкви.

— Я слышал разные толки на этот счет, — заметил брат Эдмунд. — Иные полагают, что если нареченный жених вступает в монашеский орден, это само по себе еще не освобождает его невесту от обета верности. Но мне это представляется алчностью и себялюбием — раз уж ты избрал жизненный путь по своему усмотрению, то позволь и девице сделать то же самое. Впрочем, такие споры возникают нечасто, и затевают их люди, которые не в силах поступиться тем, что некогда считали своим, и пытаются удержать своих нареченных в оковах. Брат Хумилис — совсем иное дело, он будет только рад такому счастливому исходу. Вот только может статься, что девушка уже вышла замуж.

— Манор Лэ, — пробормотал Кадфаэль. — Эдмунд, что ты знаешь об этом поместье? Что за семья им владеет?

— Семейство Крус. Если память мне не изменяет, отца девушки зовут Хэмфри. Эти Крусы — вассалы епископа Честерского и держат в тамошних краях несколько маноров — Игтфилд, Харпекот и Прийс, а кроме того, имеют владения и в Стаффордшире. Но Лэ — предмет их семейной гордости.

— Туда-то и спешит этот парень, — кивнул Кадфаэль, — и дай Бог ему добиться успеха — это бы здорово поддержало брата Хумилиса. Для него и просто повидаться с этим честным малым было в радость, а уж коли тот сумеет обеспечить будущее девушки, то глядишь, и продлит этим жизнь своего лорда на год-другой.

С первым звуком колокола Кадфаэль и Эдмунд отправились к повечерию. Похоже на то, что встреча с Николасом и впрямь пошла Хумилису на пользу, ибо он, не спросив разрешения у своих лекарей, облачился в рясу и, опираясь на руку брата Фиделиса, появился в церкви, намереваясь отстоять службу вместе со всей братией.

«Как только служба закончится, — подумал Кадфаэль, — я тут же спроважу его обратно в келью, а то, неровен час, собьется повязка. Но раз он пришел на службу — пусть молится, это говорит о том, что он воспрял духом, невзирая на телесную немощь. Да и кто я такой, чтобы указывать брату нашего ордена, прославленному воину, что должно делать для своего спасения?»

Дни уже становились короче, лето шло на убыль, хотя стояла такая жара, что казалось, она никогда не кончится. Вечерний свет слегка рассеивал полумрак храма, воздух в котором был напоен теплым пьянящим ароматом свежеубранных плодов. Брат Хумилис, высокий и осанистый, но изможденный и выглядевший старше своих лет, стоял рядом с Фиделисом, а по левую руку от Фиделиса пристроился Рун.