|
Казалось, ему не хочется распространяться об этом. Он только утвердительно, хоть и неохотно, пожал в ответ плечами. - Ты очень хорошо придумал, Рид. Им будет лучше друг подле друга. Хотя дочь покойного судьи никогда уже не переменит своего отношения к ней, тем не менее Алекс могла понять и простить ее враждебность. - Стейси необходимо о ком-то заботиться, - сказал Рид. - А Ангус очень нуждается сейчас в заботе. Уже стоя у своей машины, Алекс повернулась к нему и спросила вдруг охрипшим голосом: - А ты? Кто позаботится о тебе? - А я в этом не нуждаюсь. - Не правда, нуждаешься, - сказала она, - просто никому не позволяешь. - Она сделала к нему шаг. - Так и дашь мне уехать из города, уйти из твоей жизни и даже не попытаешься остановить меня? - Да. Она смотрела на него с любовью и отчаянием. - Ладно. Только вот что я скажу тебе, Рид. Я буду любить тебя всю жизнь, а ты можешь сопротивляться сколько хочешь. - Это прозвучало как вызов. - Посмотрим, сколько ты продержишься. Он откинул голову, как бы оценивая ту решимость, которую выражала ее фигура, голос, глаза. - Смотри-ка, а ты уже выросла. Она робко улыбнулась в ответ. - Ты ведь любишь меня, Рид Ламберт. Я же знаю, ты любишь меня. Он медленно кивнул, и ветер взъерошил его русые волосы. - Да, люблю. Хоть ты и заноза, но я люблю тебя. - Он чуть слышно выругался. - Впрочем, это ничего не меняет. - Чего не меняет? - Нашего возраста, например. Я состарюсь и умру намного раньше тебя. - Какое это имеет значение сегодня, вот в эту минуту? - Имеет, конечно, черт побери, и еще какое. - Ровно никакого. Задетый ее спокойней уверенностью, он стукнул кулаком по ладони. - Господи, до чего ж ты упряма. - Да, уж если мне очень сильно чего-нибудь хочется и если я чувствую, что права, я ни за что не отступлюсь. Несколько долгих мгновений он пристально смотрел на нее, борясь в душе с самим собой. Ему предлагали любовь, но он боялся принять ее. Затем, длинно выругавшись, он запустил пальцы в ее темно-каштановые волосы и притянул к себе. Просунул руку под жакет к ее теплому, нежному, податливому телу. - Черт, у вас неопровержимые аргументы, госпожа прокурор, - буркнул он. Прислонив Алекс к машине, он гладил ее грудь, живот, бедра, тесно прижимался к ней всем телом. Он целовал ее со страстью, любовью и еще - чего раньше с ним почти не бывало - с надеждой. Оторвавшись от губ, он уткнулся лицом в ее теплую шею. - Всю жизнь мне всегда доставались обноски, подачки, все из вторых рук, а чтоб мне первому - никогда, ничего. И вот, наконец, - ты Алекс, Алекс. |
