Эдмунд совсем забыл про ту лампу. Это был выбор Софии, но он полностью доверял ее вкусу, зная, что она покупает все самое лучшее и современное. Его профессиональный глаз не обнаружил в вещице никаких недостатков. Что касается сегодняшней поездки жены и дочери, ему стало ясно, что они были там с совершенно конкретной целью.

— Кажется, вы уже договорились с Эшби? Он согласен принять Айрин в школу? — спросил он с кривой усмешкой.

— Да, папа. Ему понравились мои рисунки, которые я выслала ему из Швейцарии, и он согласился встретиться со мной. Мы говорили с ним около получаса, и он сказал, что принимает меня. Его не устраивает только одно обстоятельство моей биографии.

Эдмунд удивленно раскрыл глаза:

— И что это за обстоятельство?

— Дело в том, что мистер Эшби обычно набирает учеников из рабочей среды, из низших слоев общества, открывая перед ними возможности, которые не дает ни одна другая школа. Он был слегка огорчен, узнав, что я дочь отнюдь не рабочего, но, видя мой энтузиазм, все-таки согласился меня взять. Папа, мне срочно нужно твое согласие, иначе я упущу это место.

После слов дочери выражение недовольства на лице Эдмунда сменилось яростью. У Айрин от волнения заныло под ложечкой, и на то были свои причины. До того, как ей исполнится двадцать один год, она не имела права самостоятельно принимать решения. Она мысленно умоляла отца разрешить ей учиться у Эшби. Он должен разрешить ей! У нее стучало в ушах. Айрин даже не слышала, как к дому подъехала первая карета.

— Гости приехали, Эдмунд! — воскликнула София, волновавшаяся не меньше Айрин. Она тоже боялась услышать отказ мужа и, схватив Эдмунда за рукав, быстро добавила: — Что касается Школы Эшби, поговорим завтра. А сейчас идем встречать гостей. Айрин, будь рядом с нами у входа в гостиную. Все захотят сказать тебе пару слов, особенно те, кто тебя знает и давно не видел.

Айрин покорно встала у дверей гостиной, хотя после разговора с отцом ощущала неуверенность и усталость. Она получила отсрочку до завтра, но ничто не указывало на то, что за ночь настроение отца изменится. Почему взрослые так осложняют жизнь молодым? Из всех известных ей взрослых только у милой Софии была молодая душа.

Все гости были в основном зрелого возраста — ни одного ровесника Айрин. Приглашения разослали задолго до ее возвращения из Швейцарии. Главным образом, пришли друзья отца, но были и знакомые со стороны Софии. Айрин настолько поглотили мысли о предстоящем разговоре с отцом, что на все вопросы о ее учебе за границей она отвечала рассеянно и совсем не обратила внимания на незнакомца, который, кроме ее отца, был никому не знаком. Зато София обратила на него внимание. Его звали Грегори Барнетт.

Стараясь соблюсти четность гостей по гендерному признаку, она предложила Эдмунду пригласить его нового партнера и члена их общего клуба. Эдмунд одобрил эту идею. Симпатичный незнакомец недавно получил в наследство семейный бизнес в Хаттон-Гарденс, бриллиантовом центре Лондона, и Эдмунд планировал вести с ним дела в будущем. Получив письменное подтверждение в ответ на их приглашение, София совсем забыла о нем, пока Эдмунд не представил ей нового гостя. София мгновенно вспомнила все, что слышала о нем от знакомых. Грегори Барнетт был женат на актрисе, но жил отдельно от нее. Мужчина в расцвете сил, пышущий энергией, амбициозный, богатый, успешный, пользующийся уважением в кругах ювелиров и торговцев драгоценностями, он был на десять лет моложе Софии. Грегори Барнетт, которого связывали дела с Карлом Фаберже, был близким другом Луи Тиффани и владельцем роскошного лондонского особняка, построенного по проекту и обставленного лично Вуази. У него оказался низкий приятный тембр голоса, который София, с ее обостренным восприятием дикции, оценила по высшему баллу.