Тут Егор Летов запел «Русское поле экспериментов», и на тринадцать с половиной минут всяческий обмен мнениями между земляками прекратился. Когда композиция закончилась, Юра потянулся и вздохнул.

— Мда… «Вечность пахнет нефтью», — процитировал он слова Летова. — Как это верно. Впервые это заметил Бодлер, вдохнувший критическую дозу эфира…

Макс понял, что момент настал и пора переходить к делу.

— Слушай, — сказал он, — Бескудников, по-моему, совсем оборзел.

— Возможно, — не стал спорить Юра.

Зарвавшегося старшину, конечно, следовало бы проучить, вот только методы, к которым обычно в таких случаях прибегал Юра, не отличались изяществом. В свое время его изобретательности хватило только на то, чтобы подложить перед разводом в кобуру ротного замполита кусочек кала. Как потом матерился гнусный старлей, ковыряя шомполом в туалете штаба свой несчастный ПМ!

Однако Макс знал, что, если идея покажется Юре действительно хорошей, он ее поддержит и поучаствует в затее. Так и получилось. Стоило Максу изложить свой план, как Юра заметно оживился.

— Давай, — просто сказал он.

— А Колян здесь? — сразу же спросил Макс.

Коляном именовался гражданский связист, убивавший время на расположенной за стенкой АТС. Коля был простецким парнем, некогда отслужившим в Соединении, но после армии женившимся и осевшим тут же, в административно-жилом городке. Максу доводилось с ним пару раз выпивать, и он имел возможность убедиться, что Колян — свой человек. Поэтому Макс и решил взять его в дело.

— Вроде не уходил. — Юра привык определять по звуку шагов, кто из гражданских коллег-связистов находится на рабочем месте.

— Вина бы купить, — сказал Макс, — а у меня деньги кончились. Такое дело с Коляном надо под кир обговаривать.

— Что да, то да, — согласился Юра и тяжело вздохнул, принимая на себя мучительное бремя активного действия.

Он снял телефонную трубку и набрал номер роты, находящейся двумя этажами выше.

— Але! Дневальный? Из ЛЭВСа есть кто-нибудь? Позови… Странно, — повернулся он к Максу, — вроде бы всех в мастерскую отправил, так ведь нет, не живется спокойно людям… Гальчин! — рявкнул он в трубку после естественной паузы. — Хрена ты в роте делаешь?.. Я где сказал быть? Приключений на свою задницу ищешь, Шварценеггер засушенный?! Старшина в роте?.. Нет?.. Ну ладно, гусина позорный, по такому случаю будешь строго наказан. Спускайся сюда…

Гусями, государственными уставными солдатами, в Соединении назывались служащие первого полугодия. Это было также самым расхожим оскорблением. Леха Гальчин, родом из подмосковной деревеньки, оттрубил год и считал, что уже имеет право расходовать нерастраченные на почтарской работе силы в спортивном уголке.

— Лэвсникам в роте делать нечего, — внушал Юра через пять минут взъерошенному и мокрому почтальону. — Забыл, что у нас всегда дел невпроворот? Если я сказал сидеть в мастерской, то и сидите. Паскуда, если увидит, что ты в спортуголке качаешься, решит, что у тебя много свободного времени. Тебе в наряд по кухне захотелось?

Гальчин понуро внимал.

— Как дети, блин! — подытожил замкомвзвода с печалью, бережно оглаживая пачку журналов. — В общем, так, Гальчин, за свое нежелание понимать элементарные вещи ты будешь наказан работой, — озвучил приговор Юра, остро ненавидевший любой физический труд. — Отнеси в караул канистру, пусть ночью бензина наберут.