– А как же моя группа? – Штейн посмотрел на стоящих у входа в гостиницу парней и девушек.

– Успокойся, все будет нормально. За ними присмотрят. Кстати, у кого-нибудь из них есть влиятельные родственники?

– Нет, только у двух девчонок обеспеченные родители. Одна, кстати, твоя знакомая, – подмигнул он Филимону.

– Моя знакомая?

– Ирина Андреевна Войцевская – мать вон той красивой девушки.

– Это та баба, которую Денов спас?

– Да. Маша – ее дочь. Кстати, она сама напросилась, правда, с моей подсказки. Той, что рядом, – показал он на русоволосую, – отец стоматолог средней руки. Мать продавщица. Этот парень, что подошел, Витька Астахов, хулиганистый парнишка, осенью в армию уйдет. Неплохой спортсмен.

– Вот что, Штейн, дай мне список твоей группы, и пройдемся по каждому.

– А ты все-таки игрок, Данила, – усмехнулся Виталий. – Почему сразу не рассказал?

– Ты забыл, кто стоял над тобой? Берия, а это очень и очень серьезно. Он мочит своих подельников, как хозяйка кур на обед. Мне такой расклад никак не подходил. Скажу откровенно: если б не твои связи с дельцами, я бы к тебе не обратился. Тут никого из серьезных нет. А самому за кого-то запросто можно под ментов попасть. У меня уже восемь килограммов золотишка лежит, а куда его толкать, не знаю. И боюсь, если честно. Сейчас то там менты взяли кого-то, то там. Поэтому и звякнул тебе. Но когда узнал, что ты под Лаврентием ходишь, отыграл назад. Он та еще сука.

– Ты говоришь, у деда твоего две иконы есть. Взглянуть можно?

– А чего ж нельзя, посмотрим. Спасибо деду, он не позволил их продать. Мне пару лет назад предложили приличные деньги за эти доски, и я бы отдал, если б дед кипиш не поднял. Он остановил меня не матом, хотя редко кто выдержит то, что он говорит и как. – Данила засмеялся. – Нет, сказал: если продашь – лишу наследства. А он немало имеет – фабрику по пошиву меховой одежды, пару стад оленей, свою охотничью бригаду. Бабки, можно сказать, просто так в карман падают. А сейчас я благодарен ему, что не позволил продать.

– Когда поедем к нему?

– А ты, Стрелок, стал деловым.

– Так на себя работаю.

– Понятно. А шкура тут при каких делах?

– Диана имеет свой интерес. К тому же у нее обширные связи в золотых кругах.

– И все? – усмехнулся Данила.

– Почти, – подмигнул ему Виталий.

Издав пронзительный крик, лежащий на покрытом медвежьей шкурой топчане длинноволосый бородатый человек вздрогнул, открыл глаза и соскочил на коврик у топчана, упал на колени и ткнулся лбом в каменный пол. Из разбитого лба закапала кровь. В пещерку вбежали трое мужчин и две женщины. Схватив мужчину, они уложили его на спину. В это время вошел невысокий мужчина в белом халате. Он сделал упавшему укол. В пещерку заглянула Фекла, покачала головой и ушла.

– Не себе, сын мой, – негромко возразил Старец, – а на общее дело идут пожертвования. А узнать об этом человеке очень хотелось бы. Из него можно сделать жертву адского общества. И к тому же…

– А как вообще дела? – перебил его очкастый.

– Работаем, – отозвался Старец. – Правда, это тяжкий труд. Но Господь не оставляет нас. Вчера снова пришли несколько грешников. Труд исцеляет, а тяжкий труд открывает грешнику ворота в рай. – Он перекрестился.

– В Хабаровске убит староста Евпатий. Его послушника при нем пытали. Послушника убили сразу.