Кай обнял ее, опускаясь на скамью, и пристроил ее у себя на коленях. Он не мог найти слова утешения. Он мог предложить ей лишь выплакаться. И собственное молчаливое сочувствие.

Когда слезы стали иссякать, Кэт уткнулась лицом в его плечо. Так хорошо и просто, хотя эта простота исходила от непростого человека. Так нежно, пусть даже нежность шла от беспокойного характера.

— Я не могла скорбеть о нем раньше, — пробормотала она. — Не знаю почему.

— Чтобы скорбеть, не обязательно плакать.

— Может, и нет, — устало сказала она. — Не знаю. Но что ты сказал, это правда. Я хотела сделать все это для него, потому что у него никогда больше не будет возможности закончить то, что он начал. Не знаю, понимаешь ли ты, но знаю, я сделаю все, что могу. Для него и для себя.

— Кэт, — Кай запрокинул голову, чтобы видеть ее лицо. Ее глаза опухли от слез, — мне не нужно понимать. Я хочу просто любить тебя.

Кай почувствовал, как она напряглась в его объятиях, и тут же проклял себя. Почему он никогда не говорил с ней так, как нужно было говорить? Ласково, спокойно, тихо. Она — женщина, которой нужны ласковые слова, а он — мужчина, который всегда боролся с ними.

Кэт не шевельнулась, и они долгое-долгое мгновение оставались в прежнем положении.

— Правда? — выдавила она через мгновение.

— Правда что?

«Неужели придется силой тащить это из него?»

— Ты любишь меня?

— Кэт, — расстроенный, Кай отодвинулся от нее, — не знаю, как еще это тебе доказать.

Ты хочешь букеты цветов, бутылки французского шампанского, стихи? Но черт побери, я не из таких.

— Мне нужен прямой ответ.

Кай издал короткий вздох. Иногда ее спокойствие доводит его до безумия.

— Я всегда любил тебя. Никогда не переставал любить.

Эти слова прошли через нее чем-то острым, горячим, со смесью боли и удовольствия, она еще не совсем представляла, как с этим быть.

Медленно Кэт высвободилась из его объятий и, пройдя по палубе, уставилась на море. Буи, которые отмечали место поисков, мягко покачивались. «Почему нет буев в жизни, чтобы указывали путь?»

— Ты никогда мне не говорил.

— Послушай, я не могу даже сосчитать всех женщин, которым я это говорил. — Когда Кэт повернулась к нему с удивленно приподнятой бровью, Кай поднялся, чувствуя неловкость. — Им было очень просто сказать это, для них это ничего не значило. Гораздо труднее выдавить из себя эти слова, когда ты серьезен и боишься, что кто-то собирается уйти от тебя, стоит только тебе их произнести.

— Я не сделала бы этого.

— Ты отступилась от меня, уехала на четыре года, когда я просил тебя остаться.

— Ты попросил меня остаться, — напомнила она ему. — Не возвращаться в Коннектикут, переехать к тебе. Просто так. Никаких обещаний, никаких обязательств, никаких намеков на намерения строить жизнь вместе со мной. У меня есть обязанности.

— Ну да, делать то, чего хотел от тебя твой отец.

Кэт проглотила и это. В какой-то мере он прав.

— Ладно, да. Но ты никогда не говорил, что любишь меня.

Кай подошел ближе.

— Теперь говорю.

Она кивнула, ее сердце было уже где-то в районе горла.

— И я не отступлюсь. Хотя и не уверена, что смогу сделать следующий шаг. Как, впрочем, и ты тоже.

— Ты хочешь обещаний.

Кэт покачала головой:

— Нам обоим нужно время, есть о чем подумать.

— Кэт.

В нетерпении он подошел к ней, взяв за руки.