|
Ничего не скажешь, изложено завлекательно и грамотно, в лучших традициях нынешней американизированной журналистики: захватывающая история про то, как один человек (даже не упоминается, что человек этот шантарский, молодец, девочка, все правильно) абсолютно законно, на трудовые сбережения, прикупил в Курумане ма-аленький такой домик, а в домике оказался спрятан клад, старые золотюшки стоимостью в четверть миллиона рублями. И все бы ничего, но про клад прознали два брата-акробата, один расписной по самые уши, другой, наоборот, патентованный интеллигент - и, обуреваемые лютой жаждой наживы, предприняли кучу насквозь уголовных деяний, причем под занавес сидевший брат прирезан сроду не сидевшего. Этакий мексиканский сериал на фоне родных провинциальных пихточек, пьющих сантехников и прохудившихся крыш. Читателя, даже привыкшего к самым убойным и заковыристым сенсациям, должно все же зацепить, в том числе и в столице, куда Инга собиралась статейку заслать параллельно с публикацией в Шантарске.
- Ну как? - настороженно спросила Инга, глядя в сторону с показным равнодушием. - Отличная работа, - сказал Смолин. - Серьезно. Можешь романы писать. Нет, правда, все отлично. И читатель визжать будет, и никаких ненужных подробностей нет. - Он ухмыльнулся. - Ох, боюсь, в Курумане, да и не только там, настоящая эпидемия вспыхнет, начнет народишко по чердакам с ломом шастать, рыться где только можно… Но это уже не наша печаль… Что ты такая надутая? - Да ничего подобного… - Не ври, - сказал Смолин. - Факт имеет место быть… Иди сюда. После короткого колебания она все же устроилась рядом со Смолиным на обширном диване. Приобняв ее левой рукой, Смолин заглянул девушке в лицо. Она чуть отвернулась с тем же печальным видом. - Ах во-от оно что… - протянул Смолин, улыбаясь. - Сенсация сия хлипковата и слабовата… Нам бы чего позвонче? Нам бы бабахнуть репортаж о находке фаберовских чудес… Правильно я мысли читаю? Она легонько кивнула. - Какая ж ты еще маленькая… - сказал Смолин с той предельно допустимой долюшечкой нежности, которую мог себе позволить. - Понимаю, хочется до жути. Но нельзя, милая, нельзя. Никак нельзя. Никаких яиц нет. Вообще. - Но ты же будешь их продавать? - Через год. Если не через два. - Почему? - Инга смотрела с неподдельным изумлением. - Это же миллионы долларов… - Тебя что, алчность гложет? Хочешь много большущих брюликов, «Бентли» и трехэтажный дворец вместо этой хибары? - Ну не так чтобы жажду… Но ты ж антиквар. Это твой бизнес. А уж такой товар… Смолин вздохнул искренне и заунывно, словно фамильное привидение какого-нибудь английского замка. - В том-то и беда, что я антиквар, смею думать, не из хреновых, - сказал он грустно. - И прекрасно разбираюсь в проблеме… Милая, мы с тобой оказались в положении Бена Гана… - Кого? - «Остров сокровищ» читала? - Не-а, - безмятежно ответила Инга. Смолин ничего не сказал и никаких особенных эмоций не ощутил. Он просто-напросто, далеко не в первый раз, уже привычно констатировал про себя: «Другое поколение». Другое, и ничего тут не поделаешь… - Представь себе человека, оказавшегося на необитаемом острове, - сказал он. - Человека, который нашел там клад: золотые монеты бочками, самоцветов целая баклага… а теперь представь, с какими чувствами и мыслями он над этой ямой сидит. |
