—  «Темучин» пересекает Тихий океан? Приближается к Аме­рике для нанесения главного удара?

—  Разумеется. Уже в пути. Оборудование с Байкала прибы­ло в Сеул два дня назад, и вскоре исполнители отправились в путь. С «Темучином» я отправил ту же группу, что работала на раскопках в горах Хэнтэй. После инцидента с русскими нефтеразведчиками нам все равно пришлось бы уезжать.

—  Жаль, их исследования ничем нам не помогли. Усыпаль­ницы возле места погребения Чингиса оказались пустыми. Оче­видно, их либо кто-то разграбил, либо их сделали для того, что­бы сбить со следа расхитителей. Скорее последнее. Если бы там было хоть что-нибудь ценное, оно обязательно бы всплыло на антикварном рынке.

—  Ничего, китайцы скоро обеспечат нас наличностью. Подождем недельку-другую, а там нефтяной рынок снова тряхнет, — отозвался Боржин с улыбкой, — и наши китайские друзья тут же станут сговорчивее.

Он вышел из конференц-зала и направился к ближайшей лестнице. Сестра последовала за ним. Боржин остановился на верхней ступеньке и поднял рюмку к громадному портрету сред­невекового монгольского воина, висевшему на стене напротив.

—  Первый шаг сделан. Мы вступили на путь восстановле­ния богатства и славы Золотого клана.

—  Наш отец гордился бы нами, — вторила ему Татьяна. — Мы должны быть благодарны ему, это он проторил нам дорогу.

—  За отца и нашего повелителя Чингиса, — произнес Боржин и залпом выпил коньяк. — Да продолжатся наши завоевания!

За зданием резиденции начальник службы безопасности комплекса по имени Батболд, громадный, как медведь, пристег­нул к поясу рацию. Он только что получил сообщение об отъезде китайской делегации. «Если те два урода еще живы, — подумал он, — мы их быстро прикончим пулями».

Клубы пыли не давали хорошенько осмотреть внутреннюю часть загона, но теперь, когда китайцев нет, можно было не стесняться. Загнанные под фургон незваные гости уже не ме­тали в нападающих сельскохозяйственные орудия. «Теперь все их уловки бесполезны», — размышлял Батболд, поглядывая на загон. Вот уже несколько минут наглецы, тайком проникшие на территорию поселка, не подавали никаких признаков жизни. «Наверное, сдохли», — решил Батболд, но на всякий случай от­дал приказ еще разок обстрелять центральную часть загона.

Вытащив из-за пояса короткую саблю, Батболд слез с коня и пешком, в сопровождении трех стражников, пошел к загону, чтобы найти тела погибших. Когда до забора оставалось фута три, они вдруг услышали треск, а потом стоявшая впереди сте­на ящиков и корзин начала пошатываться. Батболд и его люди замерли, недоуменно переглянувшись. Вскоре раздался и стих странный треск, а потом его сменило мягкое металлическое жужжание. Начальник службы безопасности сделал осторож­ный шаг вперед, пригнулся, прищурился и наконец увидел источник движения и шума. Находился он за стеной из поло­манной тары, рядом с фургоном. А потом металлическое жуж­жание повторилось.

— Вон они! — заорал он, указывая на фургон. — Стреляйте! Стреляйте все!

Три стражника мигом вскинули карабины, прижали к пле­чам приклады, но не успели выстрелить ни разу, поскольку из загона сначала донеслось громкое рычание, вслед за которым стена ящиков и корзин разлетелась, из образовавшейся бреши выскочил невысокий обтекаемый предмет и со страшным ре­вом пронесся мимо них.