Перлмуттер повесил трубку, снова взглянул на изображе­ние. «Судя по тому, что факс пришел от Питта, за кулоном прячется какая-то тайна. Невероятная и опасная», — разду­мывал он.

«Монокль» возле Капитолийского холма кишмя кишел по­сетителями, заскочившими на ленч. Ресторан, пользовавший­ся большой популярностью среди политического бомонда, был переполнен сенаторами, лоббистами и сотрудниками с Холма. Перлмуттер быстро заметил своего друга Гордона Итена. По­скольку синего костюма на нем не было, сидел он не в зале, а в боковой кабинке.

—  Джулиан, друг мой. Как я рад снова видеть тебя, — ска­зал, поднявшись, Итен, высокий, дородный, с мягким харак­тером писателя-юмориста и цепким наблюдательным взглядом детектива.

—  Я вижу, мне придется тебя догонять, — усмехнулся Перл­муттер, оглядывая стоявший перед Итеном почти пустой бокал мартини.

Перлмуттер подозвал официанта и заказал себе бокал джи­на. Затем каждый заказал себе ленч. В ожидании официанта Перлмуттер вручил Итену полученный от Питта факс.

—  Прости, друг, боюсь, придется начать со скучного дела, а не с удовольствий, — сказал он. — Один мой друг наткнулся в Монголии вот на эту вещицу и хотел бы иметь представление о том, насколько она значима. Не мог бы ты просветить его на этот счет?

Итен с каменным лицом рассматривал фотокопии. Через руки этого известнейшего специалиста по старинным предме­там, привлекавшегося в качестве оценщика аукционным домом «Сотбис», прошли в буквальном смысле тысячи исторических реликвий. Без его мнения ни один предмет не выставлялся на аукцион. Друг Перлмуттера с детства, он частенько доверитель­но сообщал о продаже вещиц, стоивших его внимания.

—  О качестве сказать трудно, — уклончиво начал Итен. — Как можно оценить стоимость по бумажке?

—  Зная моего друга, я бы предположил, что интересуют его как раз не стоимость кулона, а его возраст и исторический кон­текст.

—  Так бы сразу и сказал, — с облегчением ответил Итен, словно у него явно гора с плеч свалилась.

—  Так тебе знаком этот предмет?

—  Думаю, да. Я видел нечто подобное в перечне лотов на аукционе несколько месяцев назад. Разумеется, желательно увидеть вещь вживую, иначе невозможно проверить подлин­ность.

—  Что можешь о ней рассказать? — спросил Перлмуттер, вытаскивая из кармана ручку и записную книжку.

—  Кулон по происхождению сельджукский. Двуглавый орел — элемент уникальный, излюбленный династический символ.

—  Если мне не изменяет память, сельджуки — это какая-то шайка турецких мусульман, контролировавшая громадный ку­сок древней Византии, — сказал Перлмуттер.

—  Да, примерно в первом тысячелетии нашей эры они на­воднили Персию, на тысяча двухсотый год приходится расцвет их могущества, но вскоре они пали под ударами своего главно­го соперника, хорезмского шаха Мухаммеда Второго Ала-ад- Дина. Сельджуки известны как прекрасные ремесленники, осо­бенно им удавалась резьба по камню, хотя и в изделиях из ме­талла они тоже слыли неплохими умельцами. Какое-то время они даже чеканили серебряные и медные монеты.

—  Иначе говоря, подобные кулоны они делать умели.

—  Несомненно. Для сельджуков становится характерным на поздних своих изделиях из металла делать мелкие каллигра­фические надписи — мусульманские молитвы или изречения.