|
Позади раздался спокойный голос Камаля: — Знай, что, когда я заполучу сокровище, ваш западный мир изменится навсегда. Мой план завершен. — Значит, в обычном терроризме тебе не хватает экстрима? Надоело расстреливать поезда? Нашел себе дело посерьезнее? — Ты уже не увидишь, на что я способен, — ответил Камаль. — Однако другие увидят, и скоро. — На эти деньги можно купить чертову уйму «Калашниковых» и «семтекса», — сказал Бен. — Но ты серьезно рассчитываешь с их помощью чего-то добиться? Не обольщайся, тебя выследят и убьют. — Автоматы и взрывчатка — детские игрушки. У меня на уме кое-что получше. — И тебе не терпится мне рассказать. Камаль хохотнул, коротко, без тени веселья. — Как ты смотришь на полное уничтожение пяти городов? Он перечислил названия. И подробно описал способ. Бен сбился с шага. Шутить расхотелось. Камаль заговорил довольным тоном: — Наконец-то. Ты начинаешь понимать, с кем связался. — Ты обречен на провал, Камаль. — Почему? Полагаешь, у западных служб безопасности есть хоть малейшая возможность мне помешать? — Нет, — ответил Бен. — У них не получится. Ты обречен, потому что тебя остановлю я. Будешь терроризировать кладбище. Я поставлю точку в твоей карьере. — Сильно сказано. Очень патриотично. — Дело не в патриотизме. Я давно не поклоняюсь флагу своей страны. Мне плевать на нефть, экономику, политику и грязную демагогию, позволяющую всенародно избранным бандитам под маской правосудия бомбить чужие страны. Прошли времена, когда я штыком защищал чужие интересы. Но это не значит, что я позволю мерзкой крысе убить миллионы невинных людей. — За такие слова я мог бы прикончить тебя прямо сейчас, — сказал Камаль. — Тогда ты ни в жизнь не найдешь дорогу через лабиринт тоннелей. — Бен блефовал, чтобы выиграть время. — Здесь сотни тайных шахт и столько же ложных дверей. Тут можно бродить годами. Убей меня — и попрощайся со своим личным джихадом. У Камаля от ярости перехватило голос. — А ну втянул язык в жопу! Веди давай. — Что, страшно? Сам понимаешь, без сокровища тебе не жить. Если ты вернешься с пустыми руками, те люди, у кого ты сторговал боеголовки, заживо спустят с тебя шкуру. Ты ведь считал себя самым злобным отморозком во всем мире. А оно вон как обернулось. Камаль хотел было ответить, но тут под ногами застонала скала. По шахте разнесся треск. В свете фонаря Бен увидел, как в стене появилась щель шириной в большой палец. Впереди насыпало целую кучку мелких камешков. — Это что такое? — спросил Камаль, с которого мигом слетела агрессивная самоуверенность. — Прости, запамятовал, — бросил через плечо Бен, пинками расчищая путь. — Тоннели рушатся. Камаль, быстро восстановив самообладание, угрюмо захохотал. — Значит, не будем терять время. Шевелись! Имад больно ткнул Бена в спину стволом. За поворотом открылась громадная пропасть. Свет фонарей выхватил из темноты веревочный мост. — Не останавливайся, — приказал Камаль. Пыль и камни сыпались дождем. Дело принимало совсем дурной оборот. Трещины змеились во все стороны. Гора буквально падала им на головы. Очередной удар в спину толкнул Бена на мост. — Не знаю, выдержит ли он четверых… — Шагай. |
