Они снова отправились в путь. Перевалили через несколько бесплодных холмов, и перед самым наступлением ночи оказались у крутого склона. Он напоминал груду лепёшек, наваленных друг на друга; между слоями желтовато-коричневого камня зияли тонкие тенистые щели. Мика приуныл. Это слишком тяжёлое восхождение для начала нового дня. Он был вконец измотан, ноги ныли от мозолей, и крутой подъём выглядел практически непреодолимым. Однако когда Илай начал карабкаться по скале, Мика молча последовал за ним.

На высоте около четырёх метров Илай шагнул в неглубокую расщелину. Выглядела она не очень-то многообещающе. Она не могла защитить от проливного дождя и была такая тесная и низкая, что Мике пришлось согнуться в три погибели, чтобы пролезть в неё. Илай сидел впереди него на корточках, ухватившись за плиту, которая была втиснута в каменную стену ущелья.

Илай собрался с силами и с тихим кряхтением толкнул каменную плиту. Она со скрежетом отодвинулась в сторону, открыв небольшое отверстие в каменной стене.

Молча, не оборачиваясь, Илай сбросил с плеч мешок, протолкнул его в отверстие, затем просунул туда голову и плечи – и скрылся из виду.

– Давай, – донёсся до Мики его гулкий голос.

Мика просунул свой рюкзак в тёмное отверстие и сам забрался внутрь. В темноте он почувствовал, как мимо него прошёл Илай, и услышал, как встаёт на место каменная «дверь». Вспышка света мелькнула и превратилась в ровное свечение: Илай зажёг лампу и держал её на вытянутой руке.

Мика раскрыл рот от удивления.

Пещера оказалась небольшой, круглой и полностью изолированной. Везде была аккуратно разложена провизия: что-то тщательно уложено в стопки, что-то в связках. Сушёная рыба висела пучками по нескольку штук на крючках под потолком пещеры, возле одной из стен стояла потёртая бочка с ликёром, рядом с ней были уложены несколько мешков зерна и большие тюки тщательно завёрнутого вяленого мяса. Другую сторону пещеры занимали горшочки и склянки с лекарствами. Под дальней от входа стеной располагалась неглубокая яма, в которой была сложена куча одеял.

Илай развязал свой мешок и стал разбирать его содержимое.

– Высокие земли – суровое место, которое не прощает ошибок, – сказал он тихо, раскладывая приобретённые в логове запасы. – Думаю, ты уже заметил.

Мика кивнул, загипнотизированный обилием всего в этой маленькой пещере.

– Здесь, в Змеиной пустоши, есть шесть сезонов, о которых тебе следует знать, – продолжил Илай. – Первый – середина лета, время зелёных побегов и роста; за ним наступает расцвет лета, время сбора. После него приходит засушливое время, суровый период жажды, а за ним – сезон дождей, как сейчас…

Мика открыл свой рюкзак и принялся машинально шарить в нём.

– Скоро станет холодать, – продолжал Илай. – Дождевая вода замёрзнет, реки покроются льдом – это середина зимы, время планировать вылазки и проверять запасы… – он обвёл рукой пещеру, указывая на хранящиеся в ней богатства. – Время готовиться к самому суровому и беспощадному сезону из всех. Это зима в Змеиной пустоши. Настоящая зима.

Мика кивнул, доставая свои припасы из рюкзака и раскладывая их перед собой.

– Многие новички погибают в первую же свою зиму в пустоши, – сказал Илай. – Я это видел. Выживают те, кто прибивается к любой компании, готовой принять их, – часто к самой худшей. Там новичок учится, а порой и превосходит своих учителей…

Мика вспомнил жёсткое лицо Клива, потом Соломона Таллоу – и вздрогнул.