Топильцин обращался к массам только в известных исторических местах: Теотихуакане, Монте-Альбане, Туле и Чичен-Ице. Он никогда не появлялся в современных мексиканских городах.

Толпа продолжала славословить, выкрикивать его имя. Но он больше ничего не слышал. Лишь только погасли прожекторы, телохранители провели его по лестнице с тыльной стороны пирамиды и усадили в автобус-салон на платформе, ведомой трейлером. Заработал двигатель – и автобус в сопровождении двух легковых автомобилей, один впереди, другой сзади, медленно двинулся сквозь толпу. Добравшись до шоссе, кортеж повернул к Мериде, столице штата Юкатан, и увеличил скорость.

Интерьер автобуса отличался пышным убранством, которое стоило немалых денег. Помещение было разделено на две части: комната для совещании и личные апартаменты Топильцина.

Коротко обсудив распорядок следующего дня со своими помощниками, Топильцин отпустил уставших людей. Кортеж остановился, приближенные Топильцина расселись по машинам и направились в отели Мериды.

Закрыв дверь, Топильцин отгородился от одного мира и вошел в другой.

Он снял головной убор из перьев и избавился от белого одеяния, под которым оказались довольно дорогие слаксы и модная спортивная рубашка. Он открыл свой кабинет, достал из холодильника бутылку игристого вина «Шрамсберг Блэнк де Блэнк» и аккуратно вытащил пробку. Первый стакан осушил залпом, чтобы утолить жажду, и вторым уже можно было насладиться, почувствовать его изысканный вкус.

Расслабившись, Топильцин вошел в кабинку, где находилось самое современное оборудование связи, набрал номер на голографическом телефоне и повернулся так, чтобы видеть середину комнаты. Он медленно потягивал калифорнийское шампанское и терпеливо ждал. Вскоре в комнате начала медленно появляться трехмерная фигура. Топильцин знал, что его изображение появилось также за много миль от Мексики.

Когда фигура материализовалась, Топильцин увидел сидящего на диване человека. Он был смугл, а зачесанные назад черные волосы масляно блестели. Человек в упор смотрел на Топильцина, его черные глаза мрачно поблескивали. На нем был пестрый шелковый халат, наброшенный поверх пижамы. Он внимательно осмотрел одежду Топильцина и неодобрительно скривился, заметив в его руке стакан.

– Ты подвергаешь себя опасности, – сухо сказал он на американском сленге. – Импортные шмотки, шампанское – дальше появятся женщины.

Топильцин искренне расхохотался:

– Не искушай меня. Вести себя как поп и носить шутовской наряд в течение восемнадцати часов в день – это достаточно утомительно и без целибата.

– Я испытываю те же неудобства.

– Каждый из нас несет свой крест, – скучным голосом проговорил Топильцин.

– Смотри не допусти оплошности. Мы ведь так близки к успеху.

– Не беспокойся. Никто из моих людей не осмелится нарушить мое уединение. Они верят, что, оставаясь в одиночестве, я общаюсь с богами.

Собеседник Топильцина улыбнулся:

– Мне это знакомо.

– Перейдем к делу? – спросил Топильцин.

– Хорошо.

– Приготовления завершены. В нужный момент все будут на своих местах. Я заплатил больше десяти миллионов песо в качестве взяток, чтобы все устроить. Когда те, кто их взял, сделают свою работу, они будут принесены в жертву не только для того, чтобы гарантировать их молчание, но также в качестве предупреждения тем, кому предстоит выполнить наши инструкции.

– Мои поздравления. Ты очень скрупулезен.

– А ты у нас очень умен.