— А вот интересно, — ехидно начал Лева. — Все хотел спросить: а что ты будешь делать, когда у тебя кончатся краски?

Федор одарил его высокомерным взглядом голубеньких глаз.

— Левушка, — кротко промолвил он, — талантливый человек в любом месте и в любую эпоху найдет точку приложения сил.

— А ты не виляй, — подначил Лева.

— Хорошо. Пожалуйста. В данный момент я, например, осваиваю технику татуировки акульим зубом. Если это тебя так интересует.

Лева перестал улыбаться.

— Ты что, серьезно?

— Левушка, это искусство. Кстати, кое-кто уже сейчас набивается ко мне в клиенты…

Его перебил Толик.

— Нет, кому я завидую, так это Таароа, — признался он с горечью. — Полсотни человек под началом, а? И каких! Все здоровые, умелые, дисциплинированные… А тут послал бог трех обормотов! Этого из-под зонтика не вытащишь, другой целыми днями на Сыром пляже формулы рисует…

— А я? — обиженно напомнил Лева.

— А ты яхту на рифы посадил!

Последовало неловкое молчание.

— Мужики! — сказал Федор Сидоров, откровенно меняя тему. — А знаете, почему племя Таароа не селится на нашем острове? Из-за тупапау.

— Из-за Натальи? — поразился Лева.

— Да нет! Из-за настоящих тупапау. Мужики, это феноменально! Оказывается, наш остров кишмя кишит тупапау. Таароа — и тот, пока мне позировал, весь извертелся. Вы, говорит, сами скоро отсюда сбежите. Тупапау человека в покое не оставят. Вон, говорит, видишь, заросли шевельнулись? Так это они.

— Не знаю, не встречал, — буркнул Толик, поднимаясь. — Не иначе их Наталья распугала…

7

В деревне было пусто. Проходя мимо своей крытой пальмовыми листьями резиденции, Толик раздраженно покосился на установленную перед входом медную проволоку. Ее петли и вывихи успели изрядно потускнеть за месяц, но в целом выглядели все так же дико.

Сколько бы вышло полезных в хозяйстве вещей, распили он ее на части… Нельзя. И не потому, что Валентин заклинал не трогать этот «слепок с события», изучив который, якобы можно обосновать теоретически то, что стряслось с ними на практике месяц назад. И не потому, что Федор Сидоров узрел в ней гениальную композицию («Это Хосе Ривера, мужики! Хосе де Ривера!»). И уж тем более не из-за Натальи, ляпнувшей однажды, что «скульптура» придает побережью некий шарм.

Нет, причина была гораздо глубже и серьезнее. Племя Таароа приняло перекошенную медную спираль за божество пришельцев, и отпилить теперь кусок от проволоки-хранительницы было бы весьма рискованным поступком.

Толик вздохнул и, поправив одну из желтеньких тряпочек, означающих, что прикосновение к святыне грозит немедленной гибелью, двинулся в сторону баньяна, откуда давно уже плыл теплый ароматный дымок.

Сосредоточенная Галка, шелестя местной юбочкой из коры пандануса, надетой поверх купальника, колдовала над очажной ямой.

— А где Тупапау? — спросил Толик.

Галка сердито махнула обугленным на конце колышком в сторону пальмовой рощи.

— Пасет…

— Чего-чего делает? — не понял Толик.

— Теоретика своего пасет! — раздраженно бросила Галка. — Вдруг он не формулы там рисует! Вдруг у него там свидание назначено! С голой туземкой!

— Вот дуреха-то! — в сердцах сказал Толик. — Ну ничего-ничего… Найду — за шкирку приволоку!

— Слушай, вождь! — Опасно покачивая колышком, Галка подступила к Толику вплотную. — Мне таких помощниц не надо! Сто лет мне снились такие помощницы! Я тебе серьезно говорю: если она еще раз начнет про свои страдания — я ей по голове дам этой вот кочережкой!

— Да ладно, ладно тебе, — хмурясь и отводя глаза, буркнул Толик.