Черный удовлетворенно кивнул, видимо ответ Ивана в чем-то сошелся с показаниями Сидорова, друга детства настоящего Куприна.

— Покажешь потом, — лейтенант хлопнул Ваню по плечу и обернувшись к майору убежденно заявил: — Со спецподготовкой у него, скорее всего, все очень плохо, но мы подтянем по возможности. А дальше видно будет — бой учит быстро. Выживет — далеко пойдет.

— Хорошо, — Черный посмотрел на часы и поинтересовался у Вани. — Что у тебя с германским языком? Сильверстов, быстро проэкзаменуй его.

— Неплохо, говорю с акцентом, понимаю все, — быстро ответил Ваня на немецком. — Но настоящие немцы поймут, что язык для меня не родной.

— На силезский говор похоже, — сделал вывод Сильверстов. — Я ему чуть поставлю произношение, товарищ майор госбезопасности. Во всяком случае, за фольксдойча с легкостью сойдет.

Черный еще раз кивнул и скомандовал.

— Готовьтесь к выходу, а мы с тобой, Куприн, отойдем на пару минут.

Ване опять стало не по себе. Если в «немом» состоянии, еще были какие-то шансы выйти сухим из воды, то сейчас ситуация становилась вовсе критической. Несмотря на наблюдательность, Иван по-прежнему толком не понимал, что такое служить в армии. Вопросы о службе, сразу бы вывели его на чистую воду.

— Когда речь вернулась? Сейчас или… — майор присел на пенек и показал Ване на поваленный ствол березы рядом. — Присаживайся.

Иван на мгновение задумался и честно ответил:

— Днем еще. Дальше прикидывался, потому что боялся. Вы же сами говорили, диверсант и все такое. У меня после контузии провалы в памяти странные. Тут помню, а там не помню. И башка страшно болит.

— Хорошо, что признался, — Черный одобрительно кивнул. — Теперь рассказывай. Как в плен попал, что в плену случилось и так далее.

Ваня обреченно вздохнул.

— Да я толком ничего не понял, товарищ майор госбезопасности… — с того момента, как Ваня попал к своим, он очень внимательно слушал и немного научился разбираться в обращениях со старшими по званию и в самих званиях. — Вроде бомбили, а очнулся уже у немцев, вместе… — он запнулся, — вместе с капитаном госбезопасности и него три… три шпалы — вот здесь, были. Но кто он, я узнал уже потом. Что было дальше? Нас собрались расстрелять. Вытащили из бронетранспортера, но товарищу капитану удалось освободиться. А потом… потом он лопаткой порубил немцев, а часть их пострелял из пистолета. Девять человек… то есть, фашистов… я глазам не поверил. Но и сам… сам был сильно ранен… в грудь.

— Иван Иваныч, мог… — Черный тяжело вздохнул, а потом поинтересовался у Вани. — А ты сколько убил немцев?

— Нисколько… — Ваня отрицательно мотнул головой. — Меня развязал капитан, уже после того как всех поубивал.

— А что тебе рассказывал капитан Семак?

Ваня почувствовал в вопросе подвох и поэтому ответил очень кратко.

— Да ничего толком. Сказал, собирай оружие и провизию боец, и беги к своим, пока немцы не появились. Показал в какую сторону. Вроде все. Он уже умирал. Я так и сделал.

— И не похоронил его? — притворно осуждающе хмыкнул майор. — Так и бросил человека, который тебя спас?

— Не было времени, — резко отрезал Ваня. — Немцы подъезжали. Второй раз в плен я попасть не хотел. А принимать бой не видел смысла. Чего бы я добился? Лучше к своим, живым. Тут я больше пользы принесу. Поэтому убежал.

— Не кипятись, красноармеец Куприн, — мягко оборвал его Черный. — Ты все правильно сделал.