Иван подошел к мертвому русскому бойцу и опять невольно вздрогнул, глядя на его лицо.

— Кто ты такой, парень? — прошептал он, не решаясь стянуть с солдата сапоги. — Я Куприн Иван Иванович, но кто ты и почему как две капли воды похож на меня?

— Быстрее, салабон! — подстегнул жесткий окрик офицера.

И этот окрик, очень внезапно принес понимание Ивану, кто такой этот солдат. Отец всегда говорил Ване, что тот как две капли похож на своего прадеда, погибшего как раз в этих местах. Да и сам Иван, когда смотрел на единственную сохранившуюся фотографию, это прекрасно понимал. Одно лицо, одни глаза, одна фигура, причем прадед тоже был спортсменом, чемпионом Москвы по бегу и хорошим боксером.

Теперь Иван окончательно поверил, что каким-то загадочным образом провалился в прошлое. Но этот факт, на фоне лежащего рядом мертвого прадедушки, отодвинулся далеко на задний план.

— Господи, деда? — Иван снова было заплакал, но закончились слезы.

— Да что ты там возишься, щенок? — опять зло окрикнул офицер.

— Это мой прадед… — тихо и печально ответил Ваня.

— Вот даже как? Ну что же, бывает, — похоже, русский военный, особо и не удивился. — Я все понимаю, но времени по-прежнему у тебя нет. Заглянешь к обер-лейтенанту в сумку, там должна быть красноармейская книжка твоего деда — как раз проверишь, не ошибся ли.

Ваня хотел задать этому странному офицеру вопрос, почему он не удивляется тому, что встретил человека из будущего, но так и не решился это сделать.

Несколько комплектов белья и портянок нашлись в ранцах мертвых немецких солдат. Иван оделся и сразу почувствовал себя уверенней. Обирать мертвых претило, но Ваня убедил себя, что виноват не он, а обстоятельства. Во время обыска, несколько раз нападали приступы рвоты, но рвать уже было нечем, так что обошлось только жуткой тошнотой.

С прадедом получилось еще сложней, Иван даже на мгновение потерял сознание, пока раздевал его.

Форма деда было сильно грязная, пропахшая потом, но без вшей, впрочем, это мало примиряло Ивана с действительностью. Немецкие портянки оказались маленькими по размеру, но Ваня умел их наматывать и быстро управился. Сапоги пришлись в пору, хотя после кроссовок ощущались на ногах как пудовые гири.

— Молодец, — сдержанно одобрил офицер, критически осмотрев Ивана. — Теперь оружие, боеприпасы и продовольствие. С офицера сними автомат, подсумки с магазинами и кобуру с пистолетом. Жратву пихай в ранец всю, что найдешь — поверь, сдыхать с голоду страшней, чем получить в башку пулю. Перевязочные пакеты, курево со спичками тоже не забывай. Фляга, саперная лопатка… Если не ошибаюсь, у дойчей должен быть первитин — это сильный стимулятор — бери, пригодится. Часы обязательно возьми. Осталось десять минут — шевелись! Не забудь обшмонать бронетранспортер. Ночью еще холодно, фуфайку какую-нить найди себе. Что с башкой у тебя? Вроде ничего страшного. Управишься, промой рану, обработай йодом и наложи повязку…

Голос офицера слабел, чувствовалось что из него с каждой секундой уходят жизненные силы.

— А вы… — Ваня, наконец, решился. — А вы кто?

— Я? — офицер слабо улыбнулся. — Я уже сам забыл, кто я.

— А зовут как? — Ваня почувствовал неожиданную симпатию к умирающему.

— Зовут?.. — русский ненадолго закрыл глаза. — Можешь называть Жан Жанычем. Но это неважно. Слушай дальше. Наши — на севере. Встретишь — прикинься немым, мол, контузия и все такое. Просто молчи, изображай из себя малахольного. Если повезет — отправят в санбат.