– Комендант Хал Фрейк, – представился мне офицер лет сорока с тяжелой челюстью и темными кругами под глазами. – Ваши документы?

Я протянул удостоверение. Кассидианин рассматривал его с изменяющимся выражением лица.

– О? – поднял он брови. – Кадет?

Такой вопрос был равносилен оскорблению, ведь это было не его дело полноправный ли я член «Гильдии» или всего лишь Подмастерье! Он посчитал, что я еще достаточно «зеленый» и поэтому представляю для него и его людей здесь, на линии фронта, серьезную опасность. Тем не менее, он не знал, что в моей защите гораздо меньше уязвимых мест, чем в его.

– Верно, – сказал я, беря назад документы. Необходимо было сразу же держать его на дистанции. – Что‑то я слышал в штабе о присвоении ряду офицеров очередных званий...

– Что? – сразу встал в стойку офицер. – Про что вы слышали? Присвоение?

Он посмотрел на меня. Тон его голоса изменился. Я всегда был убежден, что главная слабость, да и самый верный путь, которым люди предают себя это их голос. Сказался мой почти пятилетний опыт на подобные вещи.

– Что‑то я слышал о присвоении какому‑то коменданту Фрейку звания майора, – сказал я с легкой усмешкой. – И я подумал... – но тут я оборвал себя и с интересом посмотрел на стоящего рядом офицера. – Но скорее всего я ошибся. Похоже, та фамилия была не Фрейк... а что‑то вроде... – я опять оборвал фразу и стал с любопытством рассматривать странную обстановку блиндажа.

– Что вы слышали о моем повышении в звании? – потребовал кассидианин.

Настало время отхлестать его.

– О, вы что‑то сказали? Да, да... Вы же знаете, что наши источники информации очень надежны. Но это было так давно, вчера утром, по‑моему, не думаю, что могу вспомнить такую мелочь. К тому же, где и что я слышал это мой секрет! Не прошу же я вас, военных, разглашать мне свои секреты!

Он привстал на каблуках. Лицо его побагровело. Но ему вовремя пришла на ум одна мысль – ведь я не был его подчиненным! У него не было права приказывать мне говорить то, что я не хочу. Подобно большинству людей, он полагал, что если «Ньюс Сервис» что‑то знает, так это уже сущая правда. Он понимал, что если он хочет что‑то узнать, ему необходимо сменить железные перчатки на бархатные.

В одно мгновение я оценил весь ход его мыслей.

– Да, – сказал он, улыбаясь, насколько мог. – Да, конечно, секрет есть секрет! Извините меня. У нас здесь недавно было очень «жарко». Что мы можем сделать для вас, ньюсмен?

– Не могли бы вы немного рассказать о себе, – проговорил я, делая вид, что колеблюсь. – Думаю, мог бы получиться неплохой репортаж о войне с точки зрения опытного офицера‑фронтовика...

Он все понял.

Почему я? Разве не мог подойти любой другой офицер рангом повыше и покрасноречивее? – казалось, спрашивал его взгляд. Но вслух он этого не произнес. Его тайные надежды сбывались. Если он удачно будет описан в такой заметке, то, вполне вероятно, не будет больше прозябать в действующих войсках, где все возможно...

Все эти мысли ясно проявились в его манере держаться, выражении лица, изменении интонации. Повышение в чине вплоть до ранга майора было пределом его мечтаний. Больше денег, долгосрочный контракт и меньшая вероятность быть убитым в какой‑нибудь заварушке – разве это так плохо?

– Вы знаете, у меня есть идея, – сказал я. – Что, если мне взять себе помощника из числа ваших подчиненных?

– Из моих людей? – изумился офицер.

– Да. Я хотел бы взять себе сообразительного парня, который мог бы во всех подробностях описать ход кампании и постоянно держать меня в курсе всех военных новостей.