|
Дары были присланы к полудню. Возы с золотыми и серебряными монетами, тысяча мальчиков и тысяча девочек в на рядных халатах, три тысячи отборных скакунов, а сверх того — принцесса крови, княжна Цзи-гуо в золотом паланкине. Она предназначалась в супруги Чингисхану. - Теперь, — довольно сказал он, разглядывая новую жену, — я ни за что не отступлюсь. Династия Цзинь будет стерта с лика земного! А сейчас я хочу прохлады. Эй, люди, седлайте коней. Мы идем на Долон-нор. Как обычно, видение прерывается внезапно. Трясу головой, приходя в себя. Я все так же торчу на вершине скалистой гряды. Вечереет. Накрапывает мелкий дождик. Позади, далеко позади, в пяти-шести километрах — шоссе, на котором хорваты расстреляли колонну беженцев. Прямо передо мной — ложбина, углубление между двумя рядами скал. На дне ее я вдруг замечаю… линзу. А чем еще может быть овальное мерцающее сияние, висящее в полуметре над землей? Точно — она. Рядом — бездымный костерок из сушняка, расстеленный спальник, рюкзак… И бородатый человек в темных очках. Он сидит на камне метрах в двадцати внизу и приветливо машет мне рукой. Сердце на секунду сжимается — не от страха, но и не от радости. Нефедов. Удивляться сил уже не осталось. Черт, значит, я снова в игре. Как там сказал Соломон Рувимович? «Большая Интрига»? Знать бы еще, что это такое… Натягиваю на лицо равнодушное выражение и начинаю спускаться, стараясь не вызвать камнепад. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Что бы ты сделал? - Привет! — весело скалится профессор. - Сам привет… — бурчу я. - Чайку? - Кофейку. Ты как тут оказался? - Да вот… Изучаю теорию этногенеза на практике. - Ну, рассказывай. - А с чего ты решил, что я буду тебе что-то рассказывать? — усмехается Нефедов. Я улыбаюсь в ответ такой же иезуитской улыбкой. - Игнат, я тебе нужен. Иначе ты не стал бы разыскивать меня в этой каше. Ну, а раз все это так, то давай уже не юлить друг с другом. Или… - Что — или? — он напрягается, застывает на месте. Я вижу отражение пламени костра в стеклах его затемненных очков. Мне смешно — мы разговариваем, как будто и не расставались, как будто находимся в долине Неш и впереди у нас вечность. - Или я тоже тебе ничего не стану говорить. - Хорошо, — Нефедов вздыхает. — Но чур все по-честному: откровенность за откровенность, договорились? - Конечно, — я соглашаюсь легко. На пути к цели все средства хороши — он сам меня так учил. Нефедов резким жестом сдергивает с лица очки. - Посмотри! Смотрю. Ага, я так и думал. У него разноцветные глаза. Левый — голубой, правый — зеленый, с еле заметной желтизной вокруг зрачка. Выглядит странно, если не сказать — жутко. Впрочем, у меня глаза такие же. Значит, Нефедов имеет предмет. Интересно, какой? В ответ на мой невысказанный вопрос профессор сует руку во внутренний карман куртки, достает что-то и раскрывает ладонь. - Видал? Он хвалится, хвалится, как мальчишка. Я его понимаю — Нефедов давно хотел иметь предмет. Теперь его заветная мечта осуществилась. Разглядываю фигурку. Знакомый серебристый металл. Изящные линии. Это кошка. Или кот. Сидит себе, приподняв чуткие ушки, и смотрит куда-то. - Красивая фигурка. - Они все красивые. - И какой от нее толк? - Очень странный толк, Артем. Я мог бы тебе солгать, сказать, например, что эта фигурка, этот предмет дает возможность читать в душах людей и знать все их сокровенные помыслы, но мы же договорились — только правда. Поэтому… Нефедов замолкает. Я не тороплю его. Ночь только вступила в свои права, до рассвета еще очень далеко. - Наверное, у кота много свойств. |
