|
Множество жителей Чжунду, и слуги императора в их числе, бежали в окрестные холмы и нагорья, не дожидаясь штурма. Сводящий с ума страх перед монголами сломал их волю, и никто не помышлял о сопротивлении. Мухали направил целый тумен всадников на розыск беглецов. - Ловите тех, кто облачен в богатые одежды, — сказал он. — Всех пленных везите к нашему повелителю. …Захваченных цзиньцев ввели в походную юрту Чингисхана. Пленников было пятеро. Четверо — пожилые, дородные сановники, облаченные в коричневые шелковые халаты, расшитые золотом. На квадратных нагрудных и наспинных буфанах — изображения птиц, животных и солнца. Животы вельмож перетянуты широкими поясами, украшенными серебряными бляшками. Увидев кипу белых войлоков, на которых возлежал владыка монголов, сановники бросились на землю и уткнулись лицами в ладони. Пятый пленник, одетый в неброский синий кафтан, молодой человек, почти юноша, чье лицо украшала короткая бородка, тоже опустился на колени и поклонился Чингисхану, но сделал это не спеша, с подчеркнутым достоинством. - Ты! — толстый палец Потрясателя Вселенной указал на молодого человека. — Подойди! Нукеры тут же подхватили чиновника под мышки и подтащили к войлочному трону. - Подними голову! — рыкнул Чингисхан. — Я хочу говорить с тобой. Послушно посмотрев в глаза завоевателю, молодой человек не выдержал и отвел взгляд. - Боишься, — удовлетворенно произнес Чингисхан и засмеялся. — Все вы, цзинь, меня боитесь. - Да будет угодно повелителю услышать правду? — тихо, но твердо спросил чиновник. - Какую еще правду? - Я — не цзинь, хотя и состоял на службе у императора. По рождению я — кидань. - Вот как? Кидани оказали нам хорошую услугу, укусив руку Алтан-хана, которую лизали много лет. Как тебя зовут? - Елюй Чу-сай, если угодно господину. - Что ты умеешь делать? - Я изучал труды Конфуция и даосских мудрецов, — ответил пленник. — Кроме того, я знаю грамоту и счет, умею подсчитывать налоговые сборы, и обучен государственному управлению… Чингисхан тяжело засопел, сел, широко расставив толстые ноги, обутые в мягкие кожаные сапоги. - Что проку в этих умениях? - Если господину угодно, я отвечу, — все так же тихо произнес кидань. — Мало завоевать новые земли. Ими нужно управлять, чтобы они приносили доход, чтобы новые подданные жили в мире и благополучии. - В мире… — пробормотал владыка монголов, закатив глаза. — В мире… Хм… И что же, ты сможешь научить меня этому? - Я — лишь ничтожный сухой лист, принесенный ветрами перемен к твоим ногам, господин. Чему может научить лист? Твоя армия совершила невозможное — сокрушила империю Цзинь. Не тебе у меня, а мне надобно учиться у тебя. - Ха, — лицо Чингисхана расплылось в довольной улыбке. — Что ж, кидань, не иначе как само Вечное Синее небо послало тебя мне. Кто твой отец? Этот вопрос, обычный для монголов, заставил молодого человека побледнеть. Но, переборов замешательство, он ответил: - Его звали Ила Люй, он был чиновником по особым поручениям при дворе императора, мой господин и учитель. - И что же за поручения выполнял этот человек? — незамедлительно спросил Чингисхан. - Он… Он ездил в монгольские степи… Там его знали под именем… Звездочет. Молодой кидань умолк. Потрясатель Вселенной закрыл лицо ладонями. В тишине, наполнившей юрту, стало слышно, как потрескивают фитили масляных ламп да украдкой ворочаются на полу у входа четверо цзиньских сановников. - Звездочет, — тихо произнес наконец сквозь пальцы Чингисхан. — Вот как сплелся ковер судьбы… Отняв руки, он грозно взглянул на Елюй Чу-сая. - Ты знаешь, что натворил твой отец? - Знаю, господин мой и учитель. |
