— Вот так и делай, но теперь медленно, и поглядывай на Бориса. У него уже неплохо получается. — И он отошел к помостам.

Занятия длились два часа с небольшими перерывами, после них мальчишки принимали горячий душ в душевой, совмещенной с раздевалкой. В раздевалке Максиму выделили шкафчик. Назад он возвращался, едва волоча ноги. Ночью спал мертвым сном. Мышцы болели до следующей тренировки, а всего тренировок в неделю было три. Спустя месяц втянулся.

В клубе занимались двадцать шесть мальчишек от семи до шестнадцати лет. У одних родители были коммерсами, у других служащими или работягами, а у одного папаша был бандит. Различий между ними Рыбаков не делал. Кроме него с ребятами занимался второй тренер, лет тридцати. Звали Леонид Юрьевич. А еще в штате имелась уборщица — тетя Маша, старушка-пенсионерка.

Уже на второе занятие Рыбаков принес Найденову почти новые боксерки по размеру, сказал просто: «На, носи». После третьей тренировки, когда Максим переоделся, сказал: «Двигай за мной».

Выйдя из клуба, они молча прошли по улице до шумного стихийного рынка на углу. Остановились у чебуречной, из которой неслись вкусные запахи.

— Салам, командир, — прихрамывая, вышел из боковой двери смуглый усач под два метра ростом в белой куртке.

— Здорово, Анзор. — Мужики крепко пожали друг другу руки.

— Это тот самый мальчик? — кивнул высокий мужик на Максима.

— Да. Тот самый.

Усач шагнул к раздаточному окну, что-то сказал напарнику и вернулся с двумя золотистыми чебуреками в бумажке.

— Держи, — протянул Максу.

Максим бережно взял чебуреки, тихо поблагодарил.

— Будешь заходить сюда каждый раз после тренировок, — сказал Рыбаков, — и получать доппаек. Ясно?

— Ясно. — Максим осторожно сглотнул голодную слюну.

— А теперь дуй домой. Поешь — и за уроки.

Отойдя от рынка сотню метров, Максим свернул в небольшой сквер, где с деревьев опадали рыжие листья, уселся на скамейку и жадно съел горячие чебуреки. Раньше он их никогда не пробовал. Затем напился воды, тонкой струйкой бьющей вверх из чаши с фонтанчиком. Утер бумажкой губы, смял в шарик и, культурно закинув в урну, направился в сторону детдома.

«Бывают на свете и добрые люди, — думал по дороге. — Надежда Осиповна, а теперь вот Александр Иванович».

Он не знал, что отношение к нему тренера объяснялось довольно просто. Рыбаков и сам воспитывался в подмосковном детском доме. Попал туда после гибели родителей в автомобильной катастрофе. Затем поступил в Рязанское десантное училище, после которого три года воевал в Афгане. Вернувшись, обосновался в Балашихе, где бывшие сослуживцы помогли открыть школу бокса. Дела шли неплохо, все ладилось.

К началу зимы Максим стал демонстрировать успехи, за что тренер его скупо похвалил и поставил заниматься в паре с Витькой Королевым. Тот имел второй юношеский разряд и был призером городских соревнований среди молодежи.

В одно из февральских воскресений Рыбаков пригласил Максима после тренировки к себе в гости.

Жил Рыбаков в небольшой двухкомнатной квартире на улице Льва Толстого, на которую обменял родительскую квартиру в Клину после возвращения в Союз.

— Заходи и раздевайся. Будем пить чай. — Отперев ключом дверь, пропустил мальчишку вперед.

Пока хозяин занимался на кухне, гость осмотрелся. Он оказался в большой комнате, чистой и уютной, обставленной недорогой мебелью. Похоже, она служила хозяину гостиной. В комнате был музыкальный центр, на полу ковер, на стенах несколько фотографий в рамках.

С одной на Макса смотрел пацан, чуть моложе его, сидевший между женщиной и мужчиной.