Тот, что с меньшим сечением, находился снизу, с большим сечением — наверху. Оба цилиндра имели сложный рельеф, на них серебрилось то, что можно было принять за надпись. Скажем, на японском языке. Это, несомненно, была машина: достаточно большая, почти в человеческий рост высотой, новая и неизвестная мне машина.
— Чего орешь, каналья? — налетел на матроса Северский.
— Это… это… — бормотал юноша, не убирая указующего перста.
— Чего, Сурок? — насел с другой стороны Гаврила. — Скажи по-человечески? Вишь, их благородия ждут?
— Это… я их видел… это они напали на «Кречет»..
— Та-а-ак! — Стриженов снова взялся крутить ус.
— Что за чушь! — выпалил Северский.
— То-о-о… только у них ноги были, как у каракатицы, — проговорил, стуча зубами, матрос. — И бегали они, и по вантам карабкались…
— Правду говорит, похоже! — поддержал юношу матрос постарше. — Я вначале не признал. Те бегали, а этот столбом стоит.
— Сами вы — каракатицы! — Северский решительно растолкал матросов и приблизился к механизму. Протянул руку, приложил ладонь к круглому боку.
— Отчаян, шельма! — пробурчал едва слышно Стриженов. Северский же, осмелев, принялся ощупывать машину руками.
— Эта штука сложнее, чем гидравлика в орудийной башне, — сказал он. — Тарас Алексеевич, может, взглянете поближе? Вы ведь как-никак инженер.
— Ой, да чего-то мне не хочется, Георгий, — ответил малоросс. — Смотрите, вон там — еще один! — послышался голос Лаптева.
И точно: если спуститься по дорожке, берущей начало у пещеры, то можно было увидеть точно такой же механизм. А еще ниже — следующий. Загадочные машины стояли вдоль крутой тропы, точно часовые. От неприятной ассоциации меня передернуло. Как-то легко верилось, что при надобности они смогут выпустить из себя металлические щупальца и превратиться в ловких, словно пауки, преследователей.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я решил проверить одну теорию. Для этого я поднял с земли каменный обломок в кулак величиной и с силой швырнул в сторону каньона. Камень с едва слышным «фрррр!» превратился в точку, растворившись на фоне розового неба. Несколько матросов оказались случайными свидетелями моей выходки. Они удивленно присвистнули, зацокали языками.
— Господа! — громко объявил я остальным. — Не знаю: преисподняя ли здесь или же небеса. Но это место расположено не на Земле. Понимаю, что мне вы так просто не поверите, но… — я сделал драматическую паузу, — …мы на другой планете, господа.
Северский отлип от механизма, напугавшего матросов (а с ним он стоял теперь почти в обнимку), и собрался, видно, сказать что-то нелицеприятное, как слова мои нашли неожиданное подтверждение. Из тьмы каньона стремительно рванулся к небесам небывалый летательный аппарат. Выполненное целиком из сверкающего металла, каплевидное, с расходящимися в стороны плоскостями крыльев, это чудо танцевало в воздушных потоках с грацией примы-балерины. Раздался звук, напоминающий раскат грома, в воздух взметнулись тучи мельчайших песчинок… Пока мы чихали и кашляли, удивительный летун успел скрыться за дальними горными вершинами.
Ветер донес до нас чей-то далекий возглас:
— Э-гей!..
Еще ниже, там, где тропа превращалась в ниточку на красно-коричневом теле склона, я разглядел каменное сооружение, похожее на пирс. Только нависал он не над морской пучиной, а над пропастью. Пыль немного улеглась, и стало видно, как на каменном языке пирса суетятся крошечные, точно муравьи, человеческие фигурки. |