Противоположный (восточный) берег был окутан розовато-сизой дымкой. В ее глубине угадывалось движение. Будто бы сотни муравьев возились на конусе муравейника. Ветер доносил нечеткий гул. Похоже, на той стороне работали тяжелые машины, наподобие наших землечерпалок, служащих для углубления дна портовых акваторий.

С севера канал был уже засыпан: с той стороны виднелся пологий скат земляной пробки. Там, по-видимому, тоже кипела работа.

Очевидно, и нам предстояло гнать волну ржаво-красного грунта дальше на юг, к виднеющимся на горизонте эстакадам умопомрачительного моста. Вот только не думаю, что пятидесяти морякам, вооруженным лопатами, такая задача по плечу. Даже если собрать весь экипаж «Кречета», всех без малого девятьсот человек вместе, то им и за год не засыпать видимую отсюда область канала.

Я услышал за спиной шорох осыпающейся земли и громкое дыхание. Обернулся и увидел, что на вал взбирается Гаврила.

— Не желаешь… ух… взять лопатку… доктор Рудин? Ух, ты… — Боцман жадно хватал ртом воздух.

Я улыбнулся:

— Ну и рожа у тебя, Гаврила!

— А не краше, чем у тебя, — парировал боцман. — Та же проказа.

— Но-но! Типун тебе на язык!

— Одну и ту же красотку поцеловать пришлось… тьфу!!! — Гаврила сплюнул. — Что видно?

Он встал рядом со мной и подпер бока жилистыми руками. Поигрывая желваками, осмотрел канал. В его животе при этом громко урчало. Правду говорят: голод — не тетка.

— Лучше бы здесь оказались черти, — сказал он и взмахнул рукой, — мы бы их святой водой — раз-два и к едрене тетке. А против машин с чем прикажешь идти? С матерными словами?

— Да, пушку бы сюда, — рассеянно ответил я. Мое внимание в тот момент привлекло пятно горчичного цвета. Я заметил его на земле, у ног Гаврилы. Похоже, это был первый образчик местной биологии, который встретился на моем пути. — Хотя бы семидесятипятимиллиметровку… — произнес я рассеянно. — Сколько их там осталось на «Кречете»?

Гаврила пристально поглядел на меня. В его взгляде проскользнуло неожиданное уважение. — Дело говоришь, господин доктор, — проворчал он. — Подкинуть бы эту идею отцам-командирам. А то они, кажись, лопатами воевать собираются.

Я опустился на колено. Ковырнул ногтем пят но: это был без сомнения живой организм, какой-то лишайник. Только он оказался настолько сухим, что, думаю, не вызвал бы слюновыделения даже у северного оленя.

— Есть можно? — быстро спросил Гаврила. Я покачал головой. Боцман с досадой пнул песок ногой. У меня самого нутро сводило от голода, но необычность и опасность ситуации, в которую мы угодили, пока не позволяла мне думать о нуждах бренной плоти.

Мы повернулись к каналу спинами. Переглянулись, поплевали под ноги, похмыкали, обозревая открывшийся вид.

На западе лежала тоскливая пустошь. Каменистый пейзаж, написанный чужепланетным Творцом в вызывающих красных тонах, был однороден до самого горизонта. Здесь я не увидел обычных для земных пустынь песчаных барханов. Я, сколько ни утруждал глаза, не мог найти ни малейшего намека на присутствие каких-либо растений или животных (на Земле, вопреки обывательскому мнению, в пустынях живут тысячи видов млекопитающих, рептилий, птиц, насекомых).