Воздух зашептал и зашуршал, подобно ветерку во время листопада. Звук начался где-то далеко внизу. Он поднялся, настиг нас и умчался быстрее, чем я успел испугаться. На краткое мгновение я различил пролетевшие мимо плоские, черные и полупрозрачные контуры, сопровождаемые прикосновением холода и запахом старой плесени, а затем осень умчалась ввысь искать себе приключения.

Время от времени лестница шла по внешнему склону Хань-Фи, куда выходили окна. Каждое заслоняло облачко серого тумана, в котором копошились полуразличимые силуэты. Мне не хотелось точно знать, кто они такие, потому что я не имел ни малейшего интереса знакомиться с существами, которые не опасаются иметь под собой тысячи футов влажной пустоты.

Несколько раз я замечал, как сквозь туман вверх или вниз пролетает Шикандини. Однажды она увидела, как я за ней наблюдаю, улыбнулась и приветливо помахала трехпалой ручкой.

А у настоящего Тобо на руках по пять пальцев.

Зато во время всего спуска я не заметил ни единого обитателя монастыря. Все они были чем-то заняты, пока мы проходили мимо.

— Далеко нам еще идти? — спросил я, задыхаясь и думая о том, какой удачной была мысль сбросить лишний вес после выздоровления.

Ответа я не получил. Никто не пожелал зря тратить дыхание.

Спуск оказался куда более долгим, чем я надеялся. Так всегда бывает, когда откуда-нибудь сматываешься.

Шикандини, но уже с десятью пальцами, ждала нас с лошадьми и остальными членами делегации, когда мы, спотыкаясь от усталости, вышли из неохраняемых нижних ворот. Животные и наш эскорт были готовы отправиться в путь. Нам оставалось лишь усесться в седла.

Тобо останется в обличье Шики до тех пор, пока мы не вернемся домой. Детям Смерти незачем знать, что он и есть Шики.

— Сри Сантараксита отказался поехать с нами, — сказал Тобо матери.

— Я и не думала, что он согласится. Ничего. Он свою роль сыграл. И когда мы уедем, он будет здесь счастлив.

— Он отыскал свой рай, — согласилась Дрема.

— Извините, — пробормотал я. Мне потребовались три попытки и любезный толчок снизу от одного из наших охранников, чтобы взобраться в седло. — А что мы только что сделали?

— Совершили кражу, — пояснила Дрема. — Мы приехали сюда, сделав вид, будто собираемся в очередной раз обратиться к Шеренге Девяти. Потом вывели их из себя, назвав имена некоторых из них, чтобы они думали только о этом, пока мы крадем книги с информацией о том, как нам безопасно вернуться домой.

— Они все еще ничего не знают, — сообщил Тобо. — И все еще ищут в другом направлении. Но долго это не протянется. Вскоре оставленные мною двойники развалятся. Они просто не могут подолгу заниматься порученным делом.

— Тогда кончай трепаться и езжай! — рявкнула Дрема. Клянусь, эта женщина была летописцем пятнадцать лет. И должна лучше понимать нужды коллеги-летописца.

Нас окружил туман, перемещающийся словно вместе с нами и неестественно плотный. Тобо постарался, наверное. В нем мелькали силуэты, но слишком близко не приближались. Пока я не обернулся.

Хань-Фи исчез полностью. Он мог быть в тысяче миль от нас или даже вовсе не существовать. Вместо него я увидел тех, кого лучше не видеть, включая нескольких Черных Гончих размером с пони и с высокими массивными плечами, как у гиен. На мгновение, когда они уже начали терять цвет и четкость, из тумана вынырнул еще более крупный зверь с головой леопарда, только зеленый. Кошка Сит. Она тоже растворилась в реальности, подобно огромному миражу в раскаленном воздухе. Последним исчез блеск ее оскаленных зубов.

С помощью Тобо мы растворились и сами.

16. Пустошь. Дети Ночи

Нарайян Сингх разжал пальцы, сжимающие румель, священный шарф-удавку душилы.