— Знаю, знаю, — сказал Харт, чихнув. — Славные ребята, явившиеся сюда с наилучшими намерениями. Ах, если бы только от меня зависело! Вам ведь известны мои идеи. В Уте два вопроса: вопрос индейский и вопрос мормонский. Я натравливаю на мормонов индейцев, которым больше ничего и не надо; потом, когда все будет кончено, я вмешиваюсь от имени вашингтонского правительства, с оливковой ветвью мира в руках. Никаких расходов. Никакого риска. Образцовая операция... Ха-ха-ха!
И он повторил:
— Образцовая операция!
— Жаль, что губернатор Камминг как будто не разделяет вашего взгляда на это дело, — сказал иезуит.
— Губернатор Камминг! Губернатор Камминг! У него одно только мнение, у губернатора Камминга, и мнение это противоположно мнению генерала Джонстона. Так всегда было, даже в Америке, в стране, где все-таки меньше всего разницы между гражданским и военным элементами. Генерал Джонстон против Брайама Юнга; значит, губернатор Камминг — за него. Нехитрая механика... Ха-ха-ха! Но смотрите-ка, вот достопочтенный Сидней.
— Ваш слуга, господин верховный судья, ваш покорнейший слуга, особенно, если у вас под ключом найдется стаканчик портвейна.
Верховный судья территории Ута и заведующий индейскими делами обменялись веселыми шлепками по спине. Достопочтенный Сидней был толстый коренастый человек, без отдыха куривший огромную фарфоровую трубку и соединявший со званием высшего юридического чиновника в Уте прибыльный пост хозяина и управляющего отелем «Юнион», лучшего и популярнейшего в городе Соленого Озера.
Сидней церемонно поклонился Аннабель и пожал руку патеру.
— Вы, господин судья, от губернатора? — спросил отец д’Экзиль. — Есть что-нибудь новенькое?
— Ничего, господин аббат, ничего, чего бы вы уже не знали. Брайам Юнг все еще в Прово с Кимбеллом, Уэллсом, двенадцатью апостолами, старшинами и всей своей жреческой кликой, — чего там! Но между посланными федерального правительства и этими одержимыми — черт бы их подрал! — достигнуто полное соглашение.
— И все на тех же основаниях?
— Все на тех же основаниях. Через полчаса армия вступает в Салт-Лэйк-Сити. Она дефилирует по городу, с музыкой. Неважный триумф звездного флага. Войска уходят через южные ворота и располагаются лагерем по ту сторону Иордана. Солдатам строжайше воспрещается входить в город. Военные будут допускаться только по служебной записке. На этих условиях мормоны соглашаются не устраивать пожара и вернуться в город. Можно сказать, что это хороший скандал для президента Бьюкенена и для демократов.
И верховный судья плюнул.
В эту минуту им пересекла дорогу группа молчаливых и высокомерных индейцев.
— Ах, если бы меня послушались, — сказал доктор Харт. — Несколько карабинов в руки этим молодцам и рому, рому! Вы знаете мои идеи!..
— Рому! Сейчас видно, что не вы за него платите, Харт, — заметил судья Сидней. — Пошлина на ром почти запретительная.
— Ха-ха-ха! Этот ром мы получили бы беспошлинно, — сказал Харт.
Они проходили мимо какого-то дома; в конце двойной изгороди из цветущих акаций, видна была открытая дверь. Аннабель обратилась к верховному судье:
— Вы сказали, господин Сидней, что двенадцать епископов находятся в Прово вместе с Брайамом Юнгом. А вот дом Ригдона Пратта. Мне кажется, в нем живут.
— Действительно, — сказал судья-целовальник. — Пратт с семьей остался. Согласно уговору между губернатором и Брайамом, ему поручено условиться с поставщиками для войск.
Молодая женщина переехала через деревянный мостик, перекинутый через ручей. Она углубилась в аллею из мимоз. |