— Извини, я перебила, — сказала Лимия. — Что еще надо знать?

— Только то, что четыре года назад сменился банковский кодекс, и с ним — образцы всех банковских бумаг. В том числе, и альфа-вексель. Старые образцы имели хождение еще около года, потом их погасили или переоформили. Так что никто не поверит, что этой бумаге менее трех лет. А раз возникнет хоть малейшее сомнение, начнут проверять по полной программе.

— Ну, папаша, — выдохнула Лимия. — Встречу его у Алгоры, все выскажу! Миротворец паршивый! Каракатица плоскомордая! Устроил, пингвин пучеглазый, состязание, язви его душу!

— Эля, — мягко позвала Алина.

— Что Эля?! Я уже двадцать пять лет Эля, а в карманах по-прежнему ветер свищет. Думала, наконец заживу, так нет, вексель этот, чтоб его. Раньше обменять не могли?!

— Если бы обменяли, здесь бы и векселя не осталось, — заметил Фалко.

— Да и Фервор с ним! Кому он нужен, этот вексель? А мой корабль?! Мои люди?! Ничего же не осталось. Кто я теперь?!

— Ты красивая и умная женщина, — сказал Фалко, пытаясь ее обнять. — Только сейчас немного расстроенная.

— Немного?!

Она вырвалась и в лихорадочном возбуждении заходила взад-вперед по комнате, время от времени выкрикивая бессвязные ругательства в адрес родителя, прочих конкурентов-кладоискателей и даже совершенно неизвестных двум ее слушателем личностей. Все они получались в лучшем случае отпетыми мерзавцами. Фалко снова шагнул к Лимии, но Алина поймала его за руку.

— Дай ей успокоиться, — сказала она. — Она перекипит, и придет в норму. Просто не мешай, ладно?

— Ну, полагаю ты знаешь, что говоришь.

— Конечно, это же моя сестра.

Фалко кивнул, и вышел из комнаты. Держась рукой за стену, вернулся к круглой двери. Прислушался. С той стороны едва доносилось шуршание, и тихие удары по камню. Не сумев взломать дверь, краббы пробовали на прочность стену. Фалко прикинул толщину камня, и решил, что в ближайшие пару месяцев беспокоиться не о чем. Если, конечно, не попробуют взорвать, но взрыв под землей — штука небезопасная. Свод может обрушиться. А копать — пусть копают.

Доносившиеся из коридора бессвязные ругательства перешли во всхлипывания, а потом и вовсе затихли. Когда через некоторое время Фалко заглянул в комнату, сестры сидели, обнявшись, на полу, и младшая гладила старшую по голове. Алина бросила на него вопросительный взгляд.

— Свет? — одними губами спросила она.

Фалко отрицательно покачал головой, и вернулся на свой пост. Свет ему не был нужен. Подумал было, что масло следовало бы экономить, но махнул рукой. То, что горит, уже не потушишь, а остаток в корпусе слишком мал, чтобы с ним считаться. Все одно, долго им тут не высидеть. Если краббы не снимут осаду, то придется пробиваться. Либо остаться здесь и, если этот тоннель окажется герметичным, то задохнуться, а если нет, то умереть от жажды. Да уж, действительно, будет что сказать старому Ворису, когда представится такая возможность.

Прикрыв глаза, Фалко поудобнее устроился перед дверью и впал в безумное ожидание. Случись такое пару лет назад, он бы мысленно перебирал самые фантастические варианты спасения, и готовил их реализацию, не считаясь с риском. Север научил его терпению. Иногда надо просто ждать, и результат сам придет в руки. Краббы то возобновляли свою шуршащую деятельность, то вновь затихали. Потом окончательно наступила тишина. Фалко вяло боролся со сном, но последний побеждал. Тем удивительнее было его мгновенное отступление. Фалко проснулся и внезапно почувствовал, что рядом кто-то есть.

Ладонь легла на рукоять кинжала. Не было слышно ни звука, но кто-то определенно двигался в темноте, и этот кто-то приближался.