20 марта Джон прибыл к месту назначения – в Сиди-Бель-Аббес, бывший вот уже почти сто лет центром деятельности Иностранного легиона. Дисциплина в лагере была железной, подготовка – эффективной до жестокости и направлена на выполнение одной-единственной задачи: производить непревзойденных бойцов. Микали с яростной энергией окунулся в учебу, чем сразу же привлек к себе внимание начальства.

После нескольких недель в Сиди-Бель-Аббес его вызвали во Второе бюро и в присутствии капитана вручили письмо от деда, узнавшего о его местонахождении, с просьбой передумать, пока не поздно.

Микали уверил капитана, что вполне доволен своим нынешним положением, и получил совет ответить деду соответствующим образом, что он и проделал тут же, в присутствии капитана.

За полгода он совершил двадцать четыре прыжка с парашютом, научился обращаться со всеми видами современного оружия и достиг такой физической мощи, которая раньше показалась бы ему немыслимой. Из Джона получился прекрасный стрелок как из винтовки, так и из пистолета, а в умении вести рукопашный бой ему не было равных в подразделении, что обеспечило ему искреннее уважение сослуживцев.

Пил он мало и посещал городской бордель лишь от случая к случаю, однако тамошние девицы все до единой без устали добивались его расположения – что, впрочем, давно уже перестало его удивлять и хоть сколько-нибудь волновать.

Джон получил чин младшего капрала еще до первого боя, случившегося в октябре 1960 года, когда их полк выдвинулся в Ракийские горы, чтобы атаковать крупную группировку феллахов, в течение нескольких месяцев удерживавших контроль над окружающей местностью.

Около восьмидесяти повстанцев закрепились на вершине неприступной горы. Полк предпринял лобовую атаку, самоубийственную лишь на первый взгляд, ибо в критический момент сражения третья рота, в составе которой находился Микали, высадилась с вертолета на головы оборонявшимся. Последовала кровавая рукопашная схватка, в которой Микали отличился, уничтожив пулеметное гнездо, стоившее жизни более чем двадцати легионерам и в какой-то момент угрожавшее успеху всей операции.

Позже, когда он сидел на камне и перевязывал бинтом из индивидуального пакета рану на правой руке, мимо, нетвердо держась на ногах и заливаясь безумным смехом, прошел какой-то испанец. Он тащил за волосы две головы. Раздался выстрел, и испанец с криком рухнул лицом вниз. Микали схватился за автомат и с разворота одной рукой скосил очередью двух феллахов, поднявшихся неподалеку от него из-за горы трупов.

Еще пару минут он стоял и ждал на склоне холма, но, не заметив более признаков жизни, уселся, зубами затянул потуже бинт и закурил сигарету.

Целый год Джон дрался в Алжире: на городских улицах, трижды ночью десантировался с парашютом в горы для неожиданной атаки на лагеря мятежников, многократно выходил из неприятельских засад.

К марту 1962 года его произвели в старшие капралы, мундир украсился ленточкой за ранение и „Военной медалью". Он перешел в разряд ветеранов, то есть тех легионеров, кто мог продержаться месяц, бодрствуя по двадцать часов в сутки, и в случае необходимости сделать тридцатимильный марш-бросок с полной выкладкой. Ему доводилось убивать мужчин, женщин и даже детей, так что смерть перестала таить от него свои секреты.

После награждения Джона на некоторое время отозвали из района боевых действий и отправили в Кефи, в школу партизанской войны, где он узнал все о взрывчатых веществах: динамите, тринитротолуоле и пластиковых бомбах, а также десятки способов установки мин-ловушек.

1 июля, по окончании курса, Миколи возвращался в свой полк на попутном грузовике. Когда они проезжали через деревушку Касфа, тридцать килограммов взрывчатки с дистанционным взрывателем разнесли грузовик пополам. Придя в себя, Микали увидел, что стоит на четвереньках посреди деревенской площади. Каким-то чудом он остался жив.