|
Ивара грубо швырнули на холодный пол. Проскрежетал задвигаемый засов, и все стихло. Он остался один в темноте. Саднил ушибленный бок, трещала голова, и ужасно хотелось есть. Пришли за ним только после полудня. За это время Ивар успел не менее ста раз проклясть себя за то, что посмел даже поднять глаза на дочь бонда. Понадеялся на то, что никто ничего не узнает! Тупица! Когда в коридорчике, ведущем к клети, послышались шаги, он сидел, прижавшись спиной к стене и обхватив колени. Ушибы болели не так сильно, как утром, но голод терзал внутренности, а горячая тяжесть внизу живота давала знать, что пора бы сходить до ветру… Дверь с треском распахнулась. - Вылезай, - мрачно бросил младший из сыновей Аки. Дрожа точно осиновый лист, Ивар выбрался из клети. Страх бродил по его внутренностям, превращая их в нечто студенистое, ноги юноши едва не подгибались. Во дворе ярко светило солнце, откудато тянуло вкусным запахом свежего хлеба. От этого аромата у Ивара забурчало в животе. Но бурчание прекратилось, как только он увидел того, кто стоял у двери и беседовал с хозяином. Старейший из бондов селения Хальтдален, Соти Согбенный, исполнявший в общине обязанности жреца, был мрачен. Нож на его богатом, расшитом золотом поясе предназначался как раз для жертв. В душе Ивара зашевелились нехорошие предчувствия. За спинами хозяина хутора виднелись перепуганные домочадцы Аки. Рагнхильд стояла, кусая губы, ее чудные голубые глаза были полны слез. Сам Аки Золотая Борода расположился у порога, волосы его, сохранившие цвет, несмотря на возраст бонда, блестели на солнце драгоценным металлом. - Так убил бы его, и все! Зачем меня звать, клянусь вратами Асгарда? - сварливо спросил Соти, согнутый, точно рыболовный крючок. - Просто убить - этого мало! - зло ответил Аки Золотая Борода. - Я хочу, чтобы он и после смерти мучился! - Как ты его ни убьешь, он все равно отправится в Хель, - пожал плечами Соти. - Ты забыл об одном случае, о мудрейший! - широко улыбнулся Аки. - Принесенные в жертву люди попадают в вечно кипящий поток, где души их гложет дракон Нидхегг! Ивар ощутил, как челюсти его задвигались сами по себе, а зубы пустились в пляс, выстукивая дробь. Купание в кипящем потоке вовсе не привлекало его, не говоря уж о глодании драконом… - Давненько мы не приносили человеческих жертв, - с одобрением проговорил Согбенный. - Пожалуй, пора… Боги будут довольны! Пойдем! И, кряхтя, он развернулся, явно намереваясь покинуть двор. Но сначала Аки махнул сыновьям, и, прежде чем Ивар успел выразить несогласие с происходящим, ему заломили руки и повели к воротам. Перед глазами юноши проплывала бурая, глинистая земля, покрытая лужицами. Ему осталось жить ровно столько, сколько понадобится бондам, чтобы добраться до святилища, расположенного за пределами селения, на высоком холме у самого берега реки Гауль. Зубы перестали стучать, а весь страх сжался в нечто вроде ледяного кома в глубинах живота… Бежать - не выйдет, да и некуда, кричать - бесполезно… Остается только умирать. Его провели через все селение, где за бондами увязалось немалое число любопытных. Человеческое жертвоприношение - зрелище редкостное, так отчего бы не поглазеть? Дорога начала подниматься, как бы напоминая о том, что святилище близко, когда ноздрей Ивара коснулся резкий запах лошадиного пота. |
