На месте костра виднелось пятно из серого пепла, рядом дремал, едва не уткнувшись мордой в землю, Хакон с Бугров. Громко сопел Арнвид, храпел еще кто-то, низко висело солнце – шар тусклого белого огня, над холодной прозрачной рекой плыл туман.

А из него торчал утес, которого вчера не было.

С трудом ворочая оледеневшими конечностями, Ивар вскочил, выдернул из ножен меч. Утес качнулся, наклонился вперед, очертания его стали более четкими – огромная, как пивной валун, голова, могучий торс, скрещенные ноги в сапогах, на каждый пошло кожи с целого быка.

В бородке и волосах блестел иней, глаза были пронзительно-голубыми, кожа на лице посверкивала морозными искорками.

– Не суетись, – сказал великан негромко, и от его холодного дыхания волосы на голове Ивара зашевелились. – Если бы я хотел, я перебил бы вас сонными. И не вини своих воинов – наведенную мной дремоту не в силах отвести ни один чародей Срединного Мира.

– Кто ты? – спросил конунг, уже понимая, что знает ответ.

Перед ним сидел хримтурсен, один из древних великанов инея, что возникли раньше богов, и долго воевали с ними. Если йотуны были просто тупыми громилами, то отпрыски Бергельмира владели древней мудростью, странным чародейством и умели такое, что не могли даже асы.

– Меня зовут Хормвитнир, – сказал хримтурсен. – Опусти оружие, доблестный муж, и поговорим.

Размерами он был не больше любого из йотунов, но выглядел куда более опасным. В нем чувствовалась мощь готового сойти в долину ледника, тлеющая ярость находящегося на грани извержения вулкана, скрытое бешенство земли, беременной землетрясением.

И еще от великана шел холод, вокруг него кружились снежинки, падали наземь.

– Хорошо, поговорим, – Ивар меч опустил, но в ножны не убрал: кто знает, что задумает это порождение камня и льда в следующий момент? – В речах своих буду меру блюсти, с хладноребрым сойдясь.

– Ты знаешь предания, и это хорошо, – Хормвитнир улыбнулся, и исходивший от него холод усилился, на драконьей голове, украшавшей штевень драккара, появились сосульки. – Другое хуже, вы без позволения хозяина заночевали на моей земле, порубили мой лес…

– Кто же знал, что он чей-то? – Ивар пожал плечами. – Но если ты хочешь возмещения, то я готов его выплатить.

Хримтурсен кивнул:

– Хочу, но не золота или серебра. Ты расскажешь мне, кто вы такие и куда направляетесь. Асы и альвы иногда появляются в наших пределах, изредка забредают цверги, но вот людей я не видел очень давно. В давние времена, лет пятьсот тому, – мохнатые брови с усилием сдвинулись, льдисто-синие глаза блеснули задумчивостью, – появлялся один… или даже двое, что снискали особую милость Ганграда.

– Мы ничьей милости не сыскали, да и не ищем, – сказал Ивар, и начал рассказывать.

Хормвитнир слушал молча, лишь иногда покачивал головой, хмурился и поглаживал бороду. На коленях его лежала дубина, непонятно из какого материала сделанная, шипастая и белая, как снег, и вполне способная переломить драккар пополам одним ударом.

– Ничего себе… – протянул он, когда конунг замолк, и в голосе хримтурсена Ивару послышался грохот сходящей по склону лавины.