Гигантское скопление галактик Млечного Пути даже при современных сверхсветовых скоростях оставалось недоступным: людям пришлось бы провести годы в ограниченном пространстве звездолёта. Вариантов было два: либо длительный, в течение многих лет, анабиоз, и как следствие необратимые изменения в мышечных тканях, либо столь же длительное нахождение в ограниченном социальном континууме, и как следствие – изменённая психика. Диагноз, с которым путь к звёздам закрыт навсегда.

Но людям свойственно мечтать. И 288 световых лет до последней звезды в ручке Ковша Большой Медведицы когда-нибудь станут преодолимым расстоянием. Людям свойственно верить в себя. И делать мечты реальностью.

Часть 1. Уравнение со всеми неизвестными

Капитан

Непременным условием участия Балабанова в экспедиции на Процион Эльгомайзу было – вести бортовой дневник, в котором фиксировались ситуации, отношения, шутки, выходки и выверты членов экипажа – иными словами, поведенческий компонент Я-концепции. Поведенческая компонента, как выразился Волокушин. Разница заключалась в том, что компонент это составная часть чего-либо, а компонента – составляющая часть. Впрочем, Андрей не видел особой разницы. И Волокушин ему объяснил.

Компонент (книжный общеупотребительный термин) это, так сказать, физическая упаковка самостоятельных логических элементов. То есть состав.

Тогда как компонента – термин сугубо физический. Составляющая компонента, например, экологической системы, это – опад листьев на поверхности лесной почвы (сохраняются два-три года), ствол упавшего дерева (сохраняется до десяти лет), гумусный слой почвы (сохраняется сотни лет), торф на болоте (сохраняется тысячи лет). Свойства системы напрямую зависят от взаимодействия между составляющими.

– Теперь понимаешь разницу? Вот ты космолётчик, можно сказать, элита, а не знаешь ни фига. Учат вас, учат… пятнадцать лет учат, и всё равно дураки! – приложил Волокушин оторопевшего Андрея. Откуда у доктора психологических наук такие знания об экологии? Он что, действительно гений? Балабанов воззрился на друга, как поп на икону.

– Гений я, гений, не сомневайся, – заверил его Волокушин. – А ты как был штурманом, так им и останешься.

Волокушин словно читал его мысли. Стать космонавигатором Андрею хотелось лет с пяти, а звездоплавание означало для него единственно возможную форму существования.

– Чему ты улыбаешься? Радуешься, что дурак? – Димыч перешёл границу. Сейчас отправим его обратно, с ускорением mg…

– Сам ты дурак. Дай тебе кораблём управлять, угробишь ведь. Потому что не знаешь ни фига, только в чужих мозгах ковыряться умеешь, – парировал Андрей.

– Сам смотри не угробь… – проворчал представитель журнала Forbes, которого никто не посмел бы назвать в глаза дураком, но он был счастлив услышать «правду» от друга. Единственного друга, с которым сейчас расставался на десять земных лет, и кто знает, увидятся ли они…

Дмитрий Волокушин сделал всё, чтобы – увиделись. Чтобы команда «Сайпана», составленная им вопреки инструкциям и правилам, вернулась на Землю. Вернулась людьми, а не человеконенавистниками, которым предстоял курс реабилитации в клинике.

Хозяин корабля упёрто настаивал на рукописном варианте дневника.