Когда-то Павел любил то место — помнишь, где сатана встречается с литераторами? — там я его и нашел., возле памятника. И наконец уговорил уехать в наш монастырь, свести с отцом Платоном. Он же с детства, с крещения не причащался, выстраданная вера пришла к нему в тюрьме. Но когда мы прибыли на Белорусский.
- Когда?
- К электричке на 10.30. Павед вдруг заявил, что должен повидать своих — брата и дядю (я ему сказал, что Евгений Алексеевич у тестя живет). «Жди меня завтра». И исчез. Больше я его не видел.
- Допустим, так.
- Не видел, Петр! И не увижу никогда. — Игорь опустил голову, зашептал: — Все тревожнее и страшнее мне становилось — предчувствие трагедии? — и я не мог дождаться его в субботу, и бросился сюда — прямо на допрос. Убийство Подземельного. По- твоему, надо было его впутать и подставить?
- Нет, нет.
- И я попытался объясниться с тобой на галерейке, где ты наслаждался обществом «королевы красоты».
- Очень уж туманное объяснение, — перебил Петр Романович. — Почему ты не сказал про брата?
- Потому что считал виновным тебя.
- Тем более! Сверхчеловеческую стойкость надо иметь, чтоб не выдать убийцу. «Я тебя ненавижу» — твои слова.
- Не тебя выдать я боялся. Человек только что из заключения — а тут труп. Мне позарез нужно было объясниться с Павлом, но он как сквозь землю провалился.
- Если ты сказал правду и брат подозревал меня, то после убийства Подземельного его точка зрения изменилась.
- Откуда ты знаешь?
- Условная версия такова. Павел возвращается повидать меня (я гулял по Бульварному кольцу) и каким-то образом становится косвенным свидетелем преступления.
Понятно, что в Копьевский, где ведется следствие, он уже придти не рискует.
Игорь перебил:
- Но в качестве свидетеля он мог бы прямо заявить.
- Значит, не мог, требовались еще улики и доказательства. В субботу он звонит мне.
- Тебе? — ужаснулся Ямщиков. — И. ты опять не узнал брата?
- Я давно поверил в его смерть, — отрезал Петр Романович. — Поверил в его письмо и девять лет ежедневно поминал «душу усопшего раба Твоего Павла».
Архитектор истово перекрестился дрожащей рукой, философ произнес раздельно:
- «Если хочешь узнать про убийство, будь дома в полночь».
- Он сказал?
Петр Романович кивнул.
- Что еще? — выкрикнул Игорь.
- Дословно: «У меня орудие убийства, на нем кровь». — «Где?» — «На мертвой голове». — «Где?!» — «На тротуаре в Копьевском переулке».
- Его ответы загадочны, твои вопросы бестолковы.
- Согласен. Я был отвлечен другим.
- Другой.
- Не твое дело. И принял все это за дурачества Поля. — Петр Романович глубоко вздохнул, воздуха не хватало. — Каким ты нашел брата?
- В смысле?
- Не замечалось в нем психических отклонений?
- Он не сумасшедший!
- Да нет же! Какие-нибудь странности.
- Человек, принявший на себя духовный подвиг, может показаться профану странным.
- Орудие убийства, — напомнил Петр Романович, — мертвая голова, так получается.
- Тут какая-то символика.
- Какая?
Ямщиков передернул плечами, весь передернулся, как в нервном тике.
- Петр, ты меня не разыгрываешь?
- Вот и я в тот момент решил: розыгрыш. Почему он прямо не назвал этот предмет?
Игорь взглянул исподлобья, блеснули черные глаза, донесся шепот:
- Был уверен, что ты поймешь намек.
- Не понимаю!
- Не боялся он никакого следствия, мотив его поведения все тот же: как бы брата не подвести!
- А может — друга?
Игорь не слушал. |