- О ней? Она тебя глубоко задела.

- Поначалу — да, вот почему в определенной плоскости (не смертоубийственной) я могу понять дядино «умопомрачение» без любви: от восторга до разочарования.

- Из разочарования не убивают.

- Сам адвокат подсказал своему подзащитному мотив: провокация со стороны невесты, которая заявила, что ее «работа» ей нравится. С тех самых пор адвокат с особым рвением защищал «безвинных убийц».

- «Безвинные убийцы» — это что-то новенькое.

- Так в течение девяти лет он оправдывал себя: непредумышленное убийство в состоянии аффекта, «бес попутал», по его выражению. И, как правило, одерживал победы в суде.

- А как он оправдывал смерть родного племянника?

- «Безвинное убийство» — химера, оно легко провоцирует уже умышленное. «Коготок увяз — всей птичке пропасть».

- Ну, ты пришел за сведениями о порнодевочке.

- Да, девятого июля. Дядя как раз вернулся с процесса, и зазвонил телефон. «Перезвоните вечером». Заметно было, как он занервничал («Интересное криминальное дело», — подумал я, и Поль заинтересовался). Подземельный перезвонил, когда взвинченный отец проигрывал сыну в шахматы. И умненький Ипполит (они годы наблюдали друг за другом) нечто уловил.

- А что уловил Подземельный?

- Не нас со стриптизеркой он подслушивал в вечер взрыва, а двух друзей. Ведь как символично все сошлось: гибель наркомана, и моя жизнь взорвалась. И совсем рядом был «умерший» брат, который намекнул Игорю, что я закрутил с его невестой накануне убийства. Что же получается? Павел пострадал за Петра, но и Петр невиновен.

- Ну конечно! — воскликнула Лана. — Медик знал: в тот вечер ты был со мной, а не с Маргаритой.

- Память у него и впрямь была цепкая, но, как у пьяницы, со сбоями.

Он явился ко мне со спиртом («давненько мы с тобой не гудели») найти подтверждение, что с алиби у адвоката нечисто. И я подтвердил: дядя провел у отца в больнице весь вечер четверга. Между тем как Иван Ильич видел его у Патриарших с женщиной.

- Которую даже не рассмотрел, — заметила Лана. — Слишком шаткое основание для шантажа.

- В юридическом отношении Подземельный убийце повредить не мог — поздно! — но в нравственном, профессиональном, семейном просто уничтожил бы! Ольга не из тех, кто прощает. Но не стоит бездоказательно говорить о шантаже, может быть, Ивана Ильича потрясла исповедь «без вины виноватого».

- А если у медика было более веское доказательство?

- Было.

- Евгений Алексеевич у него лечился!

- Теперь-то Ольга убеждена, что в девяностом муж страдал не сердцем: три месяца он не прикасался к жене и вдруг «расхотел» иметь дочь (их обоюдное желание, о котором с солдатской прямотой доложил на юбилее тесть). Однако вряд ли убийца — опытнейший адвокат с самыми обширными связями — рискнул бы, как доверчивый дурак Игорь, обратиться к соседу.

- Несчастная Тоня.

- Помирятся. Они любят друг друга.

- Ты оправдываешь…

- Кто я такой! — перебил философ.

— Никто от падения не застрахован, особенно в юности. Тебе ли про меня не знать?

- Юность давно прошла.

- Маргарита отомстила всем! Да, его слабинка, трусость — более весомый грех, чем сиюминутный сексуальный порыв. Надо понимать, что человек, идущий к Богу, тем более подвергается воздействию сил противоположных. Но нарыв наконец вскрылся. Отец Платон — духовник с удивительной интуицией. От «дурной мистики» предостерег он меня: череп и кости — мирской знак смертельной опасности.

- И ты сразу понял.

- Куда там! Только теперь я пытаюсь расшифровать каждый намек медика: «Там что-то лежало.