Боже мой!

Почему она раньше не догадалась? Не поняла?

И вот она тут, как и желал Тэа. Но где он? Что делает?

Телли простояла у окна достаточно долго, чтобы увидеть, как садится солнце, а золотые и красные цвета уступают место черноте ночи.

И когда стало совсем темно, Телли знала, что ей следует делать. Куда ехать. Знала, что будет непросто, но она — женщина Тэа и должна быть там, где он. Выбора нет.

Два долгих перелета, аварийная посадка вертолета, поездка на верблюде — и Телли вынуждена была признать, что дела идут скверно.

Она всего лишь двадцать четыре часа в Оуахе, а ее уже ограбили и бросили умирать. Не самое достойное возвращение. Она представляла его несколько иначе.

И этот песок. Ужасно много песка. А на сей раз Тэа не придет ее спасать.

Да, местечко не из приятных. Солнце палило, от жажды уже стали видеться миражи. Танцовщицы. Раскачивающиеся пальмы. Воины с мечами и кнутами.

И ружья. Точнее, одно ружье.

Телли моргнула, прищурилась. Голова раскалывалась от жары. Человек стоял прямо перед ней, вооруженный, готовый к бою. Огромный. Она недовольно поморщилась, подняла руку, заслоняя солнце и стирая мираж.

— Если ты не настоящий, то убирайся.

Послышался долгий утомленный вздох. Вздох человека, претерпевшего страдания.

— Я настоящий и не стану убираться.

Телли попыталась подняться, но покачнулась и едва не упала. Со сдавленным проклятием Тэа поднял ее, усадил на коня и вскочил в седло. Они скакали час или около того — трудно определить точно и прибыли в самый неприглядный лагерь из всех, что Телли видала на своем веку.

— Это место не стало привлекательнее, — заметила она, когда Тэа опустил ее на песок.

— У нас не было времени украсить палатки цветами и повесить новые занавески, — ответил Тэа, таща ее за собой.

Телли заметила старика-слугу и хотела помахать ему рукой, но Тэа предостерег:

— Не смей. Я не в настроении.

И только в палатке призвал ее к ответу. Но не смог сделать это достаточно интеллигентно.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Она могла оскорбиться. Должна была оскорбиться. Но ей ли не знать Тэа?

— Привезла тебе кое-что. — Телли полезла в бюстгальтер и достала нагревшееся роскошное ожерелье.

Тэа взял у нее драгоценность.

— Ты проделала такой путь, чтобы вернуть эту поделку?

— Да.

— А чем тебе не угодила почта?

Снаружи люди Тэа начали готовить на кострах обед, прохромала маленькая собачка. Телли взглянула на отсветы красных и золотых искр, перевела глаза на сердитое лицо мужа.

— Мне хотелось убедиться, что оно дошло до тебя.

Он издал неразборчивый звук.

— Значит, изумруды тебе не нравятся?

— Это прекрасная вещь, но я не могу принять подобный дар. Ты отсылаешь меня, отвергаешь, а после даришь ожерелье стоимостью четверть миллиона долларов.

Уголок его рта дернулся.

— Откуда это известно?

— Я носила его оценщику. Служба доставки не принимают столь дорогие вещи, если их надо отправить в середину Сахары. — Телл фыркнула. — Как ты думаешь, какие указания следовало дать посыльному? Четыре часа на лошади к западу от Эль-Сароша или шесть, если возьмете верблюда. Где-то там вам встретится высохшее русло реки. Поворачивайте влево к зыбучим пескам. Еще часок — и проедете группу пальм. Там — направо. Час-полтора — и, если вам повезет, наткнетесь на каменную крепость.

Он улыбнулся.

— Расстояния ты указываешь весьма приблизительно, но отправные точки верны.