|
Лицо у меня сводит судорогой и желудок стягивает в узел вовсе не потому, что она спит рядом с тобой, а потому, что принимает это как должное, как нечто само собой разумеющееся. Нет, я не истязаю себя воображаемыми сценами ваших поцелуев или супружеского секса. Наоборот, в мыслях я вижу, как, устроившись на своей половине кровати, Джульетта читает какую-нибудь нудятину вроде сплетен о разводе принца Эндрю и Ферджи или руководства для садоводов-любителей. Когда ты заходишь в спальню, она даже не отрывает глаз от книжки. Не смотрит на тебя, пока ты раздеваешься и ложишься в кровать. А вот любопытно – ты в пижаме спишь? Как-то не верится. Не могу представить тебя в пижаме. Впрочем, Джульетта этого в любом случае не замечает. Привыкла за годы брака. Для нее впереди всего лишь очередная долгая, ничем не примечательная ночь. Ей нечего тебе сказать; советы по уходу за кактусами, а тем более частная жизнь королевских особ куда увлекательнее общения с тобой. Чувствуя, что веки тяжелеют, она роняет книгу на пол и поворачивается на бок, спиной к тебе. Молча. Без поцелуя, без всяких там «Спокойной ночи, дорогой».
Ах, как я мечтаю о праве принимать тебя за должное! Пусть даже я ни за что в жизни не воспользовалась бы этим правом. – А почему, Роберт, ты не хочешь, чтоб я ее увидела? – Я не стала бы расспрашивать, но у тебя было такое лицо… такое озабоченное, словно какая-то мысль изводила, – брови сдвинуты, нижняя челюсть выпячена. – Разве с ней… что-нибудь не так? Кто другой выразился бы иначе: «Разве тебе за нее стыдно?» Но за последние три года я ни разу не смогла заставить себя произнести слово «стыдно». Почему? Ты не поймешь. Я ведь тоже кое о чем умолчала. Кое-что и я предпочитаю держать в тайне. – Джульетте жилось нелегко, – отозвался ты таким тоном, будто защищал жену. Будто я ее оскорбила. – Мне хочется, чтобы ты всегда представляла меня таким, каким я бываю с тобой, Наоми, а не рядом с Джульеттой в нашем с ней доме. Черт бы побрал этот дом. Ненавижу его. Как только мы поженимся, Наоми, я подыщу другой. Помню, после этих твоих слов я хихикнула, потому что на днях посмотрела фильм, где молодожен демонстрирует своей избраннице жилье, которое сам спроектировал и построил. Огромный, красивый дом, обвязанный гигантским красным бантом. Юный муж отнимает ладони от глаз супруги с возгласом: «Сюрприз!» – а та закатывает истерику – дескать, как он посмел с ней не посоветоваться, а поставил перед фактом. Лично я обожаю, когда ты принимаешь решения за меня. Меня ни капельки не раздражало бы твое собственническое чувство по отношению ко мне. Я хочу всего того, чего хочешь ты. Исключая Джульетту. Правда, ты говоришь, что давно не хочешь ее, но не готов расстаться. «Речь не о „если“, речь о „когда“, – повторяешь ты. – Просто еще рано». Не очень понятно, но раз так нужно тебе, я соглашаюсь. Я погладила тебя по руке. Я не умею – буквально физически не в состоянии – прикасаться к тебе без полуобморочной дрожи и в тот день почувствовала себя виноватой: что ж такое, даже во время серьезного разговора ни о чем не могу думать, кроме как о сексе. – Буду держаться подальше от вашего дома, – пообещала я, зная эту твою черту: тебе необходимо все держать под контролем, ты не выносишь, когда что-то ускользает от тебя. Если мы поженимся… когда мы поженимся, я буду дразнить тебя контролеманом, а ты будешь смеяться в ответ. – Клянусь, – добавила я, выбросив вверх ладонь, – слово скаута! Рядом с вашим домом меня близко не будет. И тем не менее вот она я – сижу в машине напротив твоего дома. Но скажи мне, скажи, какой у меня выбор? Если ты там – извинюсь и объясню, что умирала от тревоги. Уверена, ты простишь. |
