– Возьми себя в лапы! – прикрикнул на него Маркиз. – Своим визгом ты раньше времени выдашь наше присутствие!

Пу И устыдился и замолчал. Маркиз снова сунул его за пазуху и проскользнул на территорию лагеря.

– Что с тобой, Пу И? – прошептал Маркиз, удерживая песика. – Ты почувствовал, что Лола близко?

Тут из-под трибуны выскочил здоровенный котище с разодранным ухом. Он громко мяукнул с хамской интонацией и потрусил в глубину лагеря. Пу И тявкнул ему вслед и снова сделал попытку выскочить.

– Сидеть! – шикнул на него Леня. – Все равно вы с этим котом в разных весовых категориях! Он и матерому ротвейлеру сто очков вперед даст!

Пу И обиженно заскулил, но признал правоту хозяина и больше не пытался преследовать кота.

Выждав еще немного, Леня перебрался к первому из жилых корпусов. Дверь его была заколочена, над ней висел поблекший от дождей и солнца плакат «Пионер – всем ребятам пример».

– Сюда уже давно никто не заходил! – прошептал Леня, оглядев крыльцо. – Идем дальше!

Таким манером они миновали еще несколько домиков. Впереди оставалось последнее, самое большое здание, двухэтажное, с высоким деревянным крыльцом. Над этим крыльцом висел длинный выцветший лозунг: «Если я светить не буду, если ты светить не будешь, если он светить не будет…»

Окончание лозунга оторвалось.

Видимо, в пору расцвета пионерлагеря здесь был клуб или что-то подобное. Однако эта пора миновала очень давно. Крыльцо покосилось, краска на стенах клуба облупилась и кое-где висела лохмотьями. Дверь была полуоткрыта и со скрипом раскачивалась на одной петле. Именно этот скрип и слышали спутники от самых ворот лагеря.

– Наверняка они здесь, – прошептал Маркиз. – Здесь по крайней мере открыта дверь, и машина наша стоит совсем близко!

Пу И оживленным пыхтением подтвердил Ленину правоту.

– Но мы через главный вход не пойдем! – продолжал Леня. – Как я уже говорил, наше главное оружие – внезапность, значит, нужно скрытно проникнуть на территорию противника и обрушиться на него как снег на голову!

Он крадучись двинулся вдоль стены клуба. Окна первого этажа были заколочены, но на третьем по счету окне одна из досок оторвалась. Леня подергал еще одну доску. Ржавый гвоздь легко выскочил, и вторая доска отлетела. Маркиз обмотал руку носовым платком и ударил по стеклу. Кусок стекла разлетелся вдребезги. Леня просунул в окно руку и отодвинул шпингалет. Открыв створку окна, он подтянулся и ловко скользнул внутрь здания. Михаил с некоторым трудом последовал за ним.

В комнате, куда они попали, было полутемно. На полу валялись какие-то спутанные провода, вдоль стен стояли ящики, напротив окна виднелся стол с микрофоном.

– Что будем делать дальше? – спросил Михаил и уселся на край этого стола.

В ту же секунду где-то наверху раздался оглушительный грохот, и десятки детских голосов дружно запели:

– Мы – пионеры великой страны, нас миллионы…

Михаил скатился со стола, выпучив глаза от ужаса:

– Что это?

– Это радиокабинет, – со вздохом ответил Маркиз. – Отсюда делали всякие объявления по лагерю, и здесь же крутили пионерские песни. Как ни странно, вся аппаратура работает, и вы, сев на кнопку, включили ее… так что мы лишились своего единственного оружия – внезапности. Теперь противник в курсе того, что мы здесь. Надо придумывать что-нибудь другое…

Леня открыл один из ящиков и с интересом углубился в его содержимое.

– О! – проговорил он через полминуты. – Это лучше, чем ничего! Здесь всякие праздничные припасы! – И он вытащил пакет с воздушными шарами, несколько петард и хлопушек и еще какие-то цветные коробочки.