Шиллеру

         Орел могучих, светлых песен!

         С зарей открыл твой вещий взор,

         Как бледен, как тоскливо тесен

         Земного ока кругозор!

         Впервой ширяясь, мир ты мерил

         Отважным взмахом юных крыл…

         Никто так гордо в свет не верил,

         Никто так страстно не любил.

         И, веселясь над темной бездной,

         Сокрывшей светлый идеал.

         Никто земной в предел надзвездный

         Парить так смело не дерзал.

         Один ты океан эфира

         Крылом надежным облетел

         И в сердце огненное мира

         Очами светлыми глядел.

         С тех пор у моря света вечно

         Твой голос всё к себе зовет,

         Что в человеке человечно

         И что в бессмертном не умрет.

«Какая ночь! Как воздух чист…»

         Какая ночь! Как воздух чист,

         Как серебристый дремлет лист,

         Как тень черна прибрежных ив,

         Как безмятежно спит залив,

         Как не вздохнет нигде волна,

         Как тишиною грудь полна!

         Полночный свет, ты тот же день:

         Белей лишь блеск, чернее тень,

         Лишь тоньше запах сочных трав,

         Лишь ум светлей, мирнее нрав,

         Да вместо страсти хочет грудь

         Вот этим воздухом вздохнуть.

«Я целый день изнемогаю…»

         Я целый день изнемогаю

         В живом огне твоих лучей

         И, утомленный, не дерзаю

         К ним возводить моих очей;

         Но без тебя, сознавши смутно

         Всю безотрадность темноты,

         Я жду зари ежеминутно

         И всё твержу: взойдешь ли ты?

«Твоя старушка мать могла…»

         Твоя старушка мать могла

         Быть нашим вечером довольна:

         Давно она уж не была

         Так зло-умно-многоглагольна.