Гавриил Державин. Соловей во сне
Я на холме спал высоком, Слышал глас твой, Соловей; Даже в самом сне глубоком Внятен был душе моей: То звучал, то отдавался, То стенал, то усмехался В слухе издалече он, — И в объятиях Калисты Песни, вздохи, клики, свисты Услаждали сладкий сон.
Если по моей кончине, В скучном бесконечном сне, Ах! не будут так, как ныне, Эти песни слышны мне, И веселья и забавы Плясок, ликов, звуков славы Не услышу больше я: Стану ж жизнью наслаждаться, Чаще с милой целоваться, Слушать песни соловья.
1797
КОММЕНТАРИЙ Я. ГРОТА Это одна из тех пьес, по поводу которых Державин в начале Анакреонтических песней говорит в обращении К читателям: «По любви к отечественному слову желал я показать его изобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых нежнейших чувствований, каковые в других языках едва ли находятся. Между прочим, для любопытных, в доказательство его изобилия и мягкости послужат песни[1] ——, в которых буквы р совсем не употреблено.» Выраженное здесь понятие о букве р перешло к нам с Запада: так наприм. немецкий поэт Броккес (см. Том I, стр. 207) избегал этой буквы, когда хотел изобразить тишину после грозы (Gervinus, Gesch. der d. Dichtung, т. III, стр. 518), а Французу Ронсару наоборот казалось, что слова, в которых она встречается, придают стихам звучность и громкость («font une grande sonnerie et batterie aux vers». Arnd, Gesch. der franz. Nationalliteratur, т. I, стр. 125).
См. сказанное по поводу описания соловьиного пенья в Томе I, стр. 693.
Пьеса Соловей во сне была напечатана в Анакр. песнях 1804 г., стр. 72, и в издании 1808 г. ч. III, XXXVI. |
