Я прилагал все усилия, чтобы продолжать дело, описывал чудесные сцены, которые были у меня в голове, предлагал исполнителей на разные роли. Когда кто-нибудь делал какие-то предложения или высказывал свои замечания, я внимательно выслушивал и даже делал вид, что записываю.

Кто-то сказал, что плохо быть маляром, поскольку все думают, что владеют этим ремеслом, и всегда советуют, как сделать лучше. То же справедливо и в отношении киносъемок. Кое-что из сказанного тогда было так тупо и неуместно, что мне зачастую приходилось сглатывать, чтобы подавить раздражение.

К счастью, Насхорн был очень заинтересован в проекте, и, несмотря на странное поведение Николаса, наша встреча закончилась тем, что босс «Насхорн Индастриз» улыбнулся и потер руки.

– Мне нравится ваше предложение. Составьте план, и начнем. Думаю, мы можем хорошо сработаться, мистер Сильвиан. И, мистер Истерлинг, у вас правильное понимание сценариев: умно, забавно и эротично. Да, не забудьте про эротические сцены – именно они-то и заставляют людей вроде меня ходить в кино!

Все обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по плечу, и наконец мы вышли на улицу под жесткий зимний дождь. Только там я прервал молчание:

– «Не забудьте про эротические сцены»! Николас, неужели нам обязательно работать с этим болваном?

– Он просто задница, Уокер. О нем не волнуйся. Мы возьмем его деньги и снимем наш собственный фильм. Пошли, мне нужно найти телефон. Хочу попробовать еще раз, пока мы не уехали в аэропорт. Сколько у нас до рейса?

Я посмотрел на часы.

– Чуть меньше двух часов. Мы прошли несколько кварталов под дождем, пока не высмотрели призрачный желтый кирпич освещенной телефонной будки. Пока Николас звонил, я стоял снаружи, пытаясь загородиться от зловредных ледяных капель, молотивших по голове, как шарики от подшипника.

Он дозвонился и показал мне поднятый большой палец. Но, сказав несколько слов, вдруг закричал:

– Что он сделал? – и заколотил рукой по стене будки так, что та затряслась.

С трубкой у уха Николас крикнул мне из-за стекла:

– Этот ублюдок пытался ее убить! Я не понял, какого ублюдка он имеет в виду, и предположил, что это мужчина, с которым она живет.

«Он убил меня» – одна из слишком уж часто употребляемых фраз в наше и так перегруженное гиперболами время. В результате она потеряла почти всю свою силу. Люди зачастую говорят «убил» по поводу бизнеса, в постели, на поле для гольфа. Я научился не придавать значения этим словам, но, судя по лицу Николаса за мокрым стеклом, ему было не до шуток.

Глядя на меня, он продолжал говорить, что-то бормотал, и кивал, и снова сжимал губы. А потом вдруг с размаху повесил трубку и вышел. §,

– Нам нужно встретить ее в «Кэфере» . Она будет там через двадцать минут.

В это послеобеденное время на улицах было не протолкаться от транспорта, но нам удалось поймать такси. Это был новенький «мерседес», наполненный тем самым великим, таинственным запахом нового автомобиля.

– Хочешь поговорить об этом? Николас кивнул.

– Примерно год она жила с одним французом. Люком, или как его. Он считает себя режиссером, но за все время снял только какое-то производственное дерьмо, типа как работать на компьютере или как вставить вторую оконную раму. Не знаю, где она его подцепила, но мне он никогда не нравился. Он примерно пяти футов и пяти дюймов ростом, проводит большую часть времени, валяясь на диване и хныча, и ходит зимой в футболке, демонстрируя свои мускулы. Знаешь, эдакий типичный субботний Рембо… В общем, два месяца назад она образумилась и выгнала его.