— Я помогала ей нести, — не преминула вставить Алисия, которой тоже хотелось, чтобы ее похвалили.

— Ты тоже умница, — сказала Роуз, обернувшись, чтобы посмотреть на повариху, вразвалку идущую по лужайке.

Когда она приблизилась, все в ужасе уставились на поднос. Рождественский пудинг не лежал там аккуратным шариком, как они ожидали, а был развален на неровные комки.

— Боже всемилостивый, что же ты натворила?! — выдохнула тетушка Хильда, поскольку Одри не нашлась что сказать от удивления.

Мерседес, которая краснела довольно редко, стала пунцовой, как вишня, видневшаяся среди развалин пудинга. Она насупилась и покачала головой.

— Сеньора, — обратилась она к Одри, — я сделала все так, как вы велели. Но когда я положила его на поднос, я заметила металлический блеск. Естественно, я не могла допустить, чтобы дети подавились куском железа, поэтому мне пришлось осторожно достать его ножом. Это оказалась монетка. Монетка, подумать только! В пудинге! Потом я увидела еще одну, и еще. В конце концов мне пришлось разворотить весь пудинг. В нем оказалось двадцать монет. Двадцать монет, imaginate! А уж как они туда попали, я не знаю!

Дослушав до конца ее объяснения, Луис залился смехом. Он так хохотал, что схватился руками за живот и согнулся пополам. Алисия и Леонора тоже засмеялись, и скоро все, за исключением Хильды и Нелли, присоединились к их веселью.

Мерседес смотрела на них, как на пришельцев с другой планеты.

— Не бери в голову, Мерседес, — успокоила ее Одри, закусив губу, чтобы не расхохотаться. Если Мерседес обижается, это надолго. — Вкус-то у него не изменился. Тетушка Эдна, что же вы не едите наш пудинг?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Время шло, и скоро отъезд близняшек в Англию перестал казаться частью далекого будущего. Теперь это была конкретная дата, отчеканенная в их сознании. По утрам девочки с удовольствием катались верхом, не дожидаясь, пока полуденная жара вынудит их спрятаться в холодной голубой воде бассейна, а по вечерам играли в теннис с другими детьми, сновавшими по Херлингему одной большой компанией. Леонора смотрела на них с завистью, зная, что им с сестрой придется провести пасхальные и летние каникулы с тетушкой Сисли в Англии. Она не могла доверить свои страхи Алисии, потому что та хотела поскорей вернуться в школу и, на первый взгляд, вообще не скучала по родителям. Казалось, ее сердце было выточено из камня.

Пока дети принимали участие в спортивных состязаниях, церковных празднованиях и всяческих турнирах, Одри старалась хоть изредка улучить минутку, чтобы побыть наедине с Луисом. В сердцах их тихо и робко теплилась надежда, но наступит момент, и точка кипения будет достигнута…

Луис твердым шагом направился в спальню Одри. Сесил уехал в офис, и в доме не было никого, не считая Мерседес, которая на время сиесты с головой погружалась в воспоминания и выходила только к чаю. Одри раскладывала чистую одежду, предаваясь мечтам, в которых они с Луисом и детьми жили дружной семьей в какой-то вымышленной стране. Она думала, что Луиса не будет дома весь день, и удивилась, когда он появился в дверях.

— Я думала, ты у Гаэтано, — сказала она, устремляясь в его объятия.

— Я рано вернулся. Нужно поговорить, а в последнее время нам перепадают жалкие минуты. — Его голос дрогнул, и лицо посерело. — Одри, я больше так не могу.

Она с грустью ему улыбнулась и коснулась морщинки, перерезавшей его лоб.

— Я знаю, Луис. Но что же нам делать?

— Давай убежим. Как только близняшки уедут в Англию. Мы приедем к ним и начнем вместе новую жизнь: ты, я и девочки.