Одри отдернула руку и сокрушенно кивнула.

— Я ведь не могу жить только для других, — сказала она.

— Любовь всегда жертвенна, милая Одри. Ты сделала свой выбор, и этот выбор был верен. Сесил тебя любит. Он хороший, честный мужчина, и я не поверю, что тебе он не нравится. Возможно, ты не любишь его так, как его брата, но он тебе не безразличен. Ты умеешь сострадать, Одри, я тебя понимаю. Ты построила семью с Сесилом, у вас две прелестные дочки, за которых ты несешь ответственность. Сесилу пришлось поступиться отцовскими чувствами, чтобы дать им самое лучшее образование. А сейчас, дабы они могли уверенно стоять на ногах, ты должна пожертвовать своей любовью к Луису. Как девочки смогут смотреть людям в глаза, если их мать сбежит с их дядей? Что скажут их друзья? Ты представляешь, как они будут мучиться? Никогда не забывай, что твои поступки отражаются на твоих близких. Если хочешь, можешь втоптать в грязь свое имя, но не рань невинные души детей! Ты обязана сделать все возможное, чтобы они не узнали, что такое позор.

Одри уронила в чай еще одну слезинку. Она больше не желала слушать тетю. Ее внутренний голос что-то шептал, но она оставалась глуха. Ей лишь хотелось, чтобы тетушка Эдна оставила ее наедине с собственными мыслями и надеждами, которые распускались у нее на глазах, словно прекрасный гобелен, сотканный из мечтаний.

Повисла долгая пауза. Тетушка позвала официанта и попросила принести еще лепешек. Одри рассматривала чаинки, скопившиеся на дне чашки.

— Девочка моя, — наконец нежно промолвила Эдна, и Одри снова захотелось плакать. Она бы сладила с гневным осуждением, но сочувствие выбивало ее из колеи. — Когда ты была совсем маленькой, твое будущее рисовалось безоблачным, ибо ты была наделена добрым нравом и красотой. С другой стороны, у Айлы характер был гораздо сложнее, и я считала, что ей в жизни придется нелегко. Никто не мог предвидеть, что произойдет. Но я знаю тебя, милая моя, и очень тебя люблю. Именно поэтому я могу с уверенностью сказать, что ты не убежишь с Луисом. Ты слишком ответственна, и так было всегда. А люди, по сути своей, редко когда меняются. Изменились лишь жизненные обстоятельства. В глубине души ты понимаешь, что потеряешь слишком много. Я знаю, ты воспримешь мой совет в штыки, потому что мой голос вторит голосу твоего разума, но все же я рискну тебе его дать. — Она взяла Одри за руку и посмотрела ей в глаза. — Зажги в сердце свечу за здравие Луиса и следи, чтобы она не погасла. Но отпусти его, а сама останься и убереги свою семью от бури, в которой пострадали бы вы все. Никто не знает, что уготовано тебе судьбой, но твое счастье и счастье твоих детей — в твоих руках. Сделай свой выбор, и я убеждена, что ты поступишь правильно.

Лошадь Одри шла галопом по бескрайним зеленым просторам пампы. Ветер развевал ее волосы, слезы высыхали, не успев сорваться с ресниц. Ее душила злость. Злость на тетю Эдну, которая озвучила ее собственные потаенные сомнения, злость на себя за то, что уступила им. Мысли о Луисе, детях и Сесиле теснились в ее голове, сталкиваясь друг с другом в воображаемой битве желаний. Что бы на ее месте сделала Айла? Она была уверена, что Айла, которая всегда держала свой прелестный носик по ветру, сбежала бы с возлюбленным еще до того, как все это началось. Прежде всего, она бы не позволила ему уйти, несмотря на похороны сестры. И она, конечно же, не вышла бы замуж за Сесила. А если бы она сделала такую глупость, то вскоре устроила бы скандал, каких не видел свет, и сбежала с Луисом, предоставив родне и знакомым расхлебывать последствия и зализывать раны. Они бы пережили это, и жизнь пошла бы своим чередом. Обычно так и бывает. Все бы с этим смирились. Почему же она не смогла поступить так, как Айла?

Слова тетушки снова и снова звучали у нее в голове.