— Вы с ним знакомы?

— Он пригласил меня к себе. Господин более чем странный. Знает стихи Марка Рокотова, интересуется инакомыслием, вел весьма загадочный разговор.

— Зачем вы мне это говорите?

— Он расспрашивал о вас.

— Обо мне расспрашивают многие. Как только туристы расползаются с парохода, так и расспрашивают.

Поляк усмехнулся.

— Тут иное. Как я понял, он желает поговорить с вами.

— О чем?

— С вашей помощью он намерен поднять в поселке свой авторитет.

— У коменданта всегда в поселке авторитет, — усмехнулась Сонька.

— Ему хочется, как он выразился, помочь отверженным и несчастным.

Женщина с иронией посмотрела на него.

— Вы с утра не выпивали?

— Я ведь не пью, Соня. Он действительно заинтересовался вами.

— Стара я для его интереса.

— Он также заинтересовался Михелиной.

— А это совсем ни к чему.

— Он просто спросил о ней.

— Сегодня спросил, завтра возьмется за дело.

— Надо этим воспользоваться, Соня!

— Дочку подложить?

— Зачем? Есть ведь другие варианты. Надо искать возможность бежать отсюда!.. Я крайне беспокоюсь о вас.

Сонька повернула к нему голову, внимательно посмотрела в измученное каторгой и годами породистое лицо поляка, с искренним сочувствием заметила:

— Лучше о себе побеспокойтесь. Совсем сдали.

Пан неожиданно взял женщину за плечи, на мгновение растроганно приобнял ее, уткнулся в плечо, и даже на какой-то миг показалось, что он расплакался. Тут же виновато отпустил, усмехнулся.

— Простите… — Помолчал, вытер тыльной стороной ладони глаза. — Обо мне бессмысленно. Я вряд ли уже выберусь. А вот вам надо постараться. Хотя бы ради ваших дочерей.

— Вы в своем репертуаре, — улыбнулась Сонька.

— Так воспитан. — Поляк снова элегантно откланялся. — Вы все-таки подумайте о том, что я вам сказал.

— Подумаю, — механически ответила женщина и вместе с поляком двинулась к выходу. — Если Михель вдруг станет нахальничать, кликните меня.

— Отобьюсь.

Дверь распахнулась, и вместе с облаком пара в лавку ввалилось сразу три поселенца.

— Соня! — заорал один из них. — Дай загасить огонь! Покрепче чего-нибудь!

Поляк вышел из лавки, огляделся и направился к околице, за которой начиналась почти засыпанная снегом тропинка в соседний поселок.

Идти было трудно.

Небо совсем освободилось от туч, и звезды сверкали над головой низко, ярко и крупно, казалось, можно рукой дотянуться до них.

Пан не заметил, что следом за ним из поселка двинулся Михель.

На середине дороги Тобольский остановился, любуясь вышитым звездами небом, машинально оглянулся и вдруг обнаружил, что Михель почти уже настиг его. Остановился, с неожиданным страхом и дурным предчувствием спросил:

— Чего тебе?

Божевольный молчал, глядя на Тобольского тяжело и мрачно.

— Ступай к себе, Михель, — сказал тот. — Холодно. Околеешь.

Михель не двинулся.

Поляк постоял какое-то время и двинулся дальше. Михель тут же тронулся следом.

Пан оглянулся.

— Не надо за мной идти, Михель. Сам дойду.

— Соня, — произнес тот и ткнул кулаком в грудь. — Моя Соня.

— Твоя… Конечно твоя… Соня отдыхает.