Эссекс спешно покинул Уонстед и явился на заседание Совета. Он заявил, что лучше других разбирается в ирландском вопросе, и, учитывая опасность, попросил у королевы аудиенции. Она отказала, вызвав у него новый прилив злости.

От ярости и отчаяния он заболел. Мне об этом сообщила Пенелопа. Он слег от своей перемежающейся лихорадки. В бреду он неистовствовал и проклинал королеву. Мы с Кристофером и Пенелопой отправились в Уонстед, чтобы ухаживать за ним и оградить его от тех, кто мог донести на него Елизавете.

Как я его любила! Наверное, больше, чем когда-либо. Он был так молод и так беззащитен, и все мои материнские чувства всколыхнулись от тревоги за него. Мне никогда не забыть разметавшихся по подушке прекрасных волос и безумного выражения его глаз. Мне хотелось убить королеву за то, что она довела его до такого состояния, хотя в душе я осознавала, что во всем виноват только он сам.

Я спрашивала себя, неужели он никогда не научится извлекать уроки из собственного опыта. Если бы Лестер был жив, он мог бы с ним поговорить. Но когда Эссекс кого-либо слушал? Мой брат Уильям и Маунтджой, отношения которого с Пенелопой делали его практически моим сыном, постоянно пытались его образумить. Что касается Кристофера, то он слепо обожал моего сына, и ни одно его действие не подвергал сомнению.

Королева, прослышав о болезни Эссекса, изменила свое отношение к нему. Возможно, после смерти Берли она чувствовала себя одинокой, кто знает? Они все умерли: Глаза, Дух, Мавр и Барашек. У нее оставался только этот своенравный, отчаянный, но удивительно интересный юноша, сын ее врага.

Она прислала к нему своего врача с требованием немедленно сообщить ей о его состоянии. Она также распорядилась, чтобы Эссекс прибыл к ней, как только сможет путешествовать, но ни в коем случае не раньше.

Это было примирение, и Эссекс быстро оправился. Кристофер был в восторге.

— На него никто не может долго сердиться, — повторял он.

Однако мой рассудительный брат Уильям был настроен менее оптимистично.

После аудиенции у королевы Эссекс заехал повидаться со мной. Она приняла его тепло и выразила радость по поводу его возвращения ко двору. Он считал, что все вернулось на круги своя, и втайне гордился тем, что мог позволить себе такие неслыханные вещи и не лишиться ее расположения. На балу Двенадцатой ночи все обратили внимание на то, как он танцевал с королевой и как счастлива была Елизавета тому, что он опять с ней.

И все же я была настороже и по-прежнему возмущалась (разумеется, про себя) своим положением изгнанницы.

Эссекс сообщил, что едет в Ирландию. Он намеревался проучить Тирона. Он знал об ирландской проблеме больше всех остальных и считал, что с его отцом обошлись несправедливо. Уолтер Девере всего себя отдал службе на благо своей страны. Но он умер, не доведя дело до конца, и о нем стали говорить как о неудачнике. Эссекс намеревался восстановить справедливость. Граф Эссекс умер в Ирландии, так и не добившись успеха. Теперь сын Эссекса собирался продолжить дело своего отца. Он обязательно добьется успеха, и каждый раз при упоминании Ирландии все с глубоким уважением будут вспоминать его имя.

Он строил поистине грандиозные планы. Королева с присущей ей ехидцей заметила, что раз уж его так волнуют дела отца, не мешало бы ему вспомнить и о его до сих пор неоплаченных долгах.

Это упоминание долгов моего первого мужа ужаснуло всю семью. Я опасалась, что от меня могут потребовать их уплаты, а Эссекс заявил, что если после всего, что он сделал для королевы, она будет продолжать демонстрировать подобную ненасытность, он навсегда покинет ее двор. Это были пустые угрозы, так как он знал не хуже всех остальных, что его надежды на будущее неразрывно связаны с двором.

Должно быть, королева и в самом деле любила моего сына, поскольку этот вопрос уже никогда не поднимался. Весьма неохотно, но она все же позволила Эссексу отправиться в Ирландию и возглавить армию.