Барбара видела, как он скрипнул зубами, прежде чем заговорил, с преувеличенной отчетливостью произнося слова.

— Ты это сделала в конце концов. Ты всегда хотела, всегда хотела причинить ей боль. Ты! — Майкл словно выплюнул это слово, и медленно качал головой, пока затихало эхо от него.

Она слышала его голос, но он не нравился ей. Не этим голосом она наделяла своего Майкла, не этот голос шептал ей по ночам, как она прекрасна, как любима, обожаема, желанна.

— Ты жестокая. Мама всегда говорила, что в тебе есть такая черта, и она была права во всем. Я, должно быть, сошел с ума, если думал о тебе хорошо. А теперь слушай меня, и внимательно. Читай по губам, поскольку то, что я собираюсь сказать, сказал бы тебе в любом случае. Я собираюсь жениться на Саре, слышишь? Я собираюсь жениться на Саре, если... если она останется жить. Если нет, я буду ненавидеть и проклинать тебя до самой своей смерти. Я буду все равно проклинать тебя, потому что десять к одному: ты оставила ее калекой. Это бы тебе понравилось, верно, если бы ты узнала, что она калека? Ты с ненавистью смотрела, как она танцует. Ты! Я... я не понимаю, как получилось, что мы родня? Не смей со мной заговаривать.

— Пожалуйста, пожалуйста, Майкл, выслушай меня.

— Я никогда не хочу больше слушать тебя, видеть тебя, разговаривать с тобой, никогда!

Он склонился к ней, а потом рывком отшатнулся, и тогда боль у нее в голове и шум, бьющий, словно по оголенным нервам, был заглушён новой вспышкой ярости. Она обожгла Барбару, словно молния.

— Кто ты такой, чтобы гордиться своим происхождением! — закричала она Майклу. — И не волнуйся больше, что мы родня, потому что мы чужие! Он не был твоим отцом, сын Моллена не был твоим отцом.

Майкл остановился на самом верху, полуобернувшись глядя на нее.

Барбара все еще держалась за дерево, но теперь всем телом стремилась вперед, выкрикивая:

— Ты такой же, как я, знай об этом. Мы оба ублюдки. А твоя мать не лучше шлюхи, потому что никто, кроме шлюхи, не отправится с братом мужа в грязный разрушенный сарай у оврага — вот где ты был зачат. Ну, как вам нравится такая правда, мистер Майкл Радлет?

Несколько секунд он не двигался. Их взгляды, встретившись, пылали, словно угли. Потом Майкл медленно отвернулся и начал спускаться по откосу.

Барбара опять сползла на землю, придавленная тяжелой яростью, которая все еще бушевала в ее душе. Странные звуки, смешиваясь, бились в голове. Она хотела, чтобы это прекратилось, она хотела тишины, только тишины. Внезапно ее тело согнулось, она закрыла лицо руками, и стала качаться из стороны в сторону. Окружающая ее какофония ужасала, Барбара не могла определить, к чему относится тот или иной звук.

Ее молчащий мир исчез, когда Джим Уэйт ударил ее. Бриджи говорила, что такое может случиться, что однажды она снова будет слышать, но этот день пришел слишком поздно. Ее жизнь закончилась, ей больше незачем жить...

Звук колес двуколки, едущей по неровной дороге, раздался в ее ушах раздирающим скрипом. Когда показалась мисс Бригмор, Барбара не поднялась и не подошла, а только смотрела, как наставница подняла руку и царственным жестом подозвала ее.

Прошло не меньше минуты, пока Барбара с трудом поднялась и медленно, как пьяная, взобралась по склону, сползла на дорогу и подошла к двуколке сзади. Занимая свое место, она не смотрела на мисс Бригмор, а та — на нее.

За все время поездки они не обменялись ни словом, потому что мисс Бригмор ни разу не повернула головы к Барбаре. Спустя некоторое время Бриджи в отчаянии пробормотала, разговаривая сама с собой:

— Ох, девочка, ты не только причинила боль этому ребенку, почти что лишив ее ноги, но еще и намеренно нанесла боль многим людям.