— Как тебя зовут, я не расслышала? — спросила она.

— Тата, — шепотом сказала девчонка.

— Тата… А сколько тебе лет?

— Девять.

— Ого! А мне только семь с половиной. Ты, Тата, стихов наизусть не знаешь, да? Ты не стесняйся, подумаешь, стихи. Я тебя сейчас научу, никто и не поймет ничего. Хочешь?

— Хочу!

— Ну, повторяй за мной: «Как повяжешь галстук, береги его!»

Послушно повторяя звучные строчки, некрасивая Тата с обожанием смотрела на бойкую девочку в розовом платье. Этот вечер, казавшийся настоящим наказанием, вечер, который она просидела в углу, чувствуя себя чужой, никому не нужной среди этих чистеньких избалованных деток, среди всего этого опасного великолепия, вдруг словно озарился засиявшими только для нее быстрыми лукавыми глазами незнакомой чудесной девочки — хозяйки дома. Она первая заинтересовалась ею, первая обратила на нее внимание, и Тата старалась быть как можно понятливее, запоминать стихотворение как можно быстрее, чтобы только понравиться Свете. «Умная, добрая, смелая, красивая, — думала Тата. — Она хочет со мной дружить. Мы станем подругами! Просто не верится!»

— Ну вот, вроде ничего, — одобрила наконец Света исполненные Татой стихи. — Пойдем, расскажешь, и мама тебе тоже вручит подарок.

Девочки вернулись в комнату, и Тата, прочитав стихи и сорвав жидкие аплодисменты, получила набор цветных карандашей. А Свету мать обняла и горячо расцеловала в обе щеки. Праздник шел своим чередом. Дети, собравшись вокруг пианино, спели несколько песен под веселый аккомпанемент Елены, попили чаю с пирогами, поиграли в фанты. Тата больше не сидела в углу, а тоже участвовала в общих развлечениях. Правда, все еще была скованна, хмуро косилась на других детей и держалась поближе к Светланке. Той же это пристальное внимание к собственной особе постепенно стало надоедать. За чаем она специально попросила переставить ее чашку на другой конец стола, напротив Таты, а после угощения уселась на диване в обнимку с одноклассницей Марусей и о чем-то шепталась с ней, поминутно заливаясь смехом. Тата исподлобья следила за девочками с другого конца комнаты.

— А давайте в прятки! В прятки! — предложил Сережа.

— Ура! В прятки! — захлопала в ладоши белокурая Маруся.

Сережа отвернулся к стене и принялся считать до ста, в коридоре застучали башмаки — дети с визгом и хохотом разбегались по квартире. Все приглашенные уже не раз бывали в гостях у Полетаевых и быстро находили себе укрытия. Тата же, попавшая в дом впервые, не знала, где можно спрятаться, и прибежала в единственное известное ей место — в закуток напротив ванной, где хозяйская дочка разучивала с ней стихи. Из ниши доносился быстрый шепот и хихиканье, а нырнув за темное драповое пальто, Тата вдруг наткнулась на кого-то в темноте.

— Ты зачем сюда приперлась? Здесь мы с Марусей прячемся! — со злостью прошипел кто-то, и Тата разглядела в темноте быстрые Светины глаза.

Из-за ее плеча выглядывала хорошенькая Маруся.

— А я не знала, — растерянно пробормотала Тата и осторожно спросила: — А можно и я с вами?

— Тут места на троих нет, — заявила Света.