— Дорогая моя, — прошептал он между поцелуями. — Зачем тебе этот лысый развратник? Я буду развлекать тебя в будущем году. Если женщина прекрасна, и она мне нравится, и я нравлюсь ей, — он выдел голосом это «я нравлюсь ей», — то никакие преграды и условности меня не остановят, сестричка.

Она ответила на поцелуй, потом отстранилась. Глаза ее блестели. Блеск этих глаз многим в Риме не давал покоя. Поговаривали, что даже консул Цицерон к Волоокой неравнодушен.

— Публий, ты заметил, что Цезарь не отрицал, что он замешан в делах Катилины? — спросила она насмешливо.

— Дорогая сестрица, конечно, заметил. Я не так уж и пьян.

И он вновь попытался обнять ее.

— Погоди! — Она отстранилась. Ее голос странно зазвенел, и это не понравилось Клодию. — Помнишь, как накануне свадьбы я пришла к тебе и попросила…

— Я помню, — прервал ее брат. — Но я не мог — Аппий и Гай меня бы убили утром. А Целер бы им помог.

— А, не мог! — Она рассмеялась. — Испугался. Бедненький мальчик! Я тоже боялась. Так боялась, что расплакалась навзрыд в спальне. Метелл понял мой страх. — Таким голосом могла бы заговорить змея, если бы сумела. — Он оказался чутким человеком…

— Клодия!

— Да, этот чуткий человек трахнул меня в задницу.

Клодий отвернулся, прикрыл рукою лицо, а когда убрал ладонь, матрона увидела, что брат хохочет.

— Что тут смешного? Что! — взъярилась Клодия.

— Разве не смешно? Милый анекдот. Цезарю рассказала?

— Мерзавец!

Он обнял ее и поцеловал страстным, долгим поцелуем. Она укусила его за нижнюю губу. Брат ответил ей тем же.

Клодий покинул дом своей сестры перед рассветом. Зосим замерз, дожидаясь в вестибуле, — домой он, как приказывал патрон, не ушел — должен же кто-то был сопровождать Клодия утром.

— Что у тебя с губой? — спросил вольноотпущенник.

— Идиотский вопрос. Не Цезарь же меня укусил!

Картина II. Цицерон

Римские граждане со всей Италии должны прибывать на выборы в столицу. Но даже из ближних городков люди не приезжают, их уже давно не волнует, что делается в народном собрании. Кому охота тащиться из далеких областей даже по великолепной Аппиевой дороге? Все решает кучка бездельников, что кормится в Риме дешевым хлебом. Они — истинные правители Республики. Легионеры тоже давно уже не голосуют. Они теперь служат по шестнадцать-двадцать лет, и никто не отпускает их в Город, чтобы люди, проливающие кровь за Республику, могли судьбой этой Республики распорядиться. Да и какое им дело до выборов в Городе? Их интересует только одно: велика ли будет добыча в походе и наделят ли ветеранов хорошей землей, когда срок службы выйдет.

67 ноября 63 года до н. э

I

Клодию удалось вздремнуть лишь пару часов перед рассветом. Только-только начал ему сниться любимый сон — как бьется он с парфянами во главе небольшого отряда ветеранов, подползает под увешанную доспехами лошадь, чтобы выпустить несчастной скотине кишки, — как Зосим разбудил его.

Однако Клодий не торопился вставать. Лежал в темной спаленке, вспоминая вчерашнюю встречу с Катилиной. Странное чувство вызывал этот человек — страх, восхищение и одновременно презрение. Среди честолюбивых римских аристократов Катилина был самым честолюбивым, среди погрязших в долгах мотов — самым несостоятельным должником. Вчера Катилина предлагал убить брата Аппия. Зачем? Из-за того, что Аппий Клавдий — влиятельный член сената?

Возможно.