Я думал, что господин Серегин обидится на эту мою непонятливость, но он в ответ только хмыкнул и сказал:

– Вы, Михаил, правильно заметили, что все в этом мире делается по воле всемогущего Творца. Я вместе с войском иду через миры по Его поручению, по пути исправляя все, что подлежит исправлению. Больше всего мне нравится отражать вражеские вторжения, как сейчас, но также по приказу Отца мне приходилось смирять Смуту в людских умах и утрясать династические коллизии. Можете считать меня младшим архангелом, земным заместителем Святого Михаила – ибо тот парит в небесах, а я обнажаю свой меч против зла на земле. Вот смотри…

С этими словами Артанский князь с легкой улыбкой на губах не более чем на ладонь подвыдернул свой меч из ножен – и обнажившееся лезвие засияло чистейшим бело-голубым светом, да так, что можно было ослепнуть… У меня захватило дух от этого зрелища, я едва не онемел. Однако все увиденное убедило меня лучше тысячи слов – и теперь я безоговорочно верил в те чудеса Божьи, о которых толковал этот «заместитель архангела Михаила». Он же, убедившись, что я впечатлен, добавил:

– Помимо всего прочего, если это меч обнажить и вздеть над полем боя в самый разгар сражения, то у правой стороны сил и отваги прибавится вдвое против прежнего, а неправедная дрогнет и начнет искать пути к бегству. Но сейчас это преждевременно. Сражение, которое начнется утром, пойдет почти по обычным правилам.

– Да верую я, Сергей Сергеевич, верую! – воскликнул я чуть не плача, – но все равно не могу презреть присягу, данную мной государю-императору…

– Экий вы, юноша, щепетильный, – сказал Артанский князь, – но это и к лучшему. Приму-ка я вас в наше братство кандидатом. У вас – обязанностей никаких, а я, так сказать, возьму над вами шефство и опеку. По крайней мере, если вы, Михаил, и дальше будете так же честно и гордо нести имя русского офицера, то я, в свою очередь, обязуюсь составить вам протекцию. При этом вы всегда сможете переменить решение и принять полную присягу, а у меня изменить свое решение уже не получится.

Я подумал и решил согласиться. А почему бы и нет? Ведь по заслугам протекция, а не по родству или в силу каких-то подлых услуг, о которых не говорят вслух.

– Да, Сергей Сергеевич, думаю, что такой вариант будет наилучшим, – сказал я. – И обещаю вам, что если по окончании войны мне удастся истребовать себе отставку, то я тут же принесу вам полную клятву. А теперь скажите, что я должен делать…

– В данном случае почти ничего, – ответил тот, – только положи руку на рукоять своего кортика.

Едва я успел последовать совету, Артанский князь снова на треть выдернул меч из ножен и торжественно произнес:

– Клянусь тебе, Михаил, что я – это ты, а ты – это я, и я убью любого, кто скажет, что мы неравны друг другу.

В тот момент, когда он это произносил, обнаженная часть меча вспыхнула магниевой вспышкой, от которой, казалось, осветилось все вокруг, а я ощутил вроде бы беспричинную, но твердую уверенность в том, что наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами. Мне вдруг захотелось немедленно встать и пойти в бой, и единственное, что этому мешало, была моя раненая нога.

И в этот момент заговорил капитан Коломийцев.

– Сразу хочу предупредить тебя, Михаил Николаевич, – сказал он, – в нашем войске нет ни нижних чинов, ни господ офицеров. Есть рядовые бойцы и их командиры, но все мы тут члены Единства, боевые товарищи, и поэтому равны как перед лицом Небесного Отца, так и перед Сергеем Сергеевичем.